ЭЗОТЕРИЧЕСКИЙ РОМАН
ФИЛОС
КНИГА ПЕРВАЯ
Глава 15
ОТСТУПНИЧЕСТВО МАТЕРИ
О своем разговоре с Менаксом я рассказал матери в тот же
вечер, еще до церемонии официального усыновления, и предупредил ее, что вскоре
за ней по указанию астика прибудет эскорт, чтобы сопроводить во дворец. Я был
убежден, что после столь неожиданного поворота в судьбе мы переедем туда из
нашего дома в пригороде вместе. Мое положение было поистине удивительным. Став
отныне приемным сыном одного из принцев империи и будучи признан братом его
дочери Анзими, я одновременно становился племянником дяди моей сестры — Рея
Уоллуна. Однако моя мать не имела никакого отношения ни к одному из членов
императорской семьи, не видала никого из них, за исключением Рея, а потому, дове-дись
ей встретиться с кем-либо, едва ли узнала бы нового родственника. Меня же
радовала сама мысль о возможности более близкого знакомства с ними, которую она
вскоре получит. Я очень любил ее.
Эскорт
был отправлен, но к моему великому удивлению моя мать не приехала во дворец, а
прислала записку. Я поспешно сломал печать и прочитал написанный ее четким
почерком простой приказ: «Цельм, приезжай. Прецца Нуминос». Я поехал.
Сердце мое сжималось от какого-то горького предчувствия. И не зря. Дома мать,
выглядевшая, как мне показалось, бледнее, чем обычно, сказала:
—
Сын мой, я не могу отправиться с тобой во дворец. У меня нет никакого
желания делать это. Я очень рада твоему успеху в жизни. Живи там, пользуясь
высоким положением, мне же нельзя быть с тобою. Ты легко чувствуешь себя в
благородном обществе, а у меня это никогда не получится. Если ты хочешь
сказать, что ради меня готов отказаться от всего и остаться со мной, то не
делай этого. Лучше, если ты перенесешь боль сейчас, а не потом. Слушай: я
заботилась о тебе, пока ты был младенцем и мальчиком, и видела, как ты мужаешь.
Теперь тебе больше не нужна моя забота. Я вернусь домой, в горы.
—
Не говори так, мама! — прервал я ее.
—
Выслушай меня, Цельм! Я вернусь в горы вместе с моим мужем, которого ты
не знаешь. Он хороший человек, и мы любили друг друга еще до того, как я вышла
замуж за твоего отца. Сегодня утром мы поженились, уведомление об этом, я
уверена, сейчас уже опубликовано. Один жрец, как нельзя кстати,
оказался рядом и совершил эту простую церемонию. Своего первого мужа — твоего
отца я совсем не любила, более того, я ненавидела его. Та свадьба была устроена
моими родителями против моей воли, но, увы, с моего согласия. Как же глупа я
была, что дала его! Ты — плод этого союза пришел ко мне нежеланным. Отец твой,
умирая, оставил тебя, наследника. Нельзя сказать, что я совсем не любила тебя,
это было бы неверно, но — как бы это сказать? — я оставалась к тебе равнодушна.
Мне не хотелось быть матерью, однако из гордости я скрывала свои чувства. В
какой-то степени я даже люблю тебя, как любят своих друзей, но, пожалуй, не
глубже. Теперь же я должна попрощаться с тобой, сказав все, что нужно...
Больше
я ничего не слышал, так как упал без сознания на пол. И это была та мать,
которую я боготворил, для которой — одной — так упорно трудился в годы моего
отрочества и позднее, в Каифуле? О Инкал! Боже мой! Боже мой!
...Наконец,
я очнулся от ужасного сна с горячечными кошмарами, в который впал, не приходя в
сознание, и прошептал: «Мама!» Едва я произнес это слово, астик Менакс,
сидевший рядом, повернулся ко мне со слезами на глазах.
—
Что со мной? — спросил я, еще не понимая, где нахожусь.
—
Цельм, не волнуйся, пожалуйста. Ты долго болел, воспаление мозга едва не
привело тебя к смерти. Мой дорогой сын, ведь ты был близок к тому, чтобы уйти в
Страну Теней. Я бы не пережил такого горя. Слава Инкалу, это позади! Но сейчас
тебе нельзя волноваться. Возможно, я все расскажу тебе завтра.
История
была краткой: моей матери предлагали всяческое содействие, чтобы помочь выходить
меня, она же ответила, что не собирается оставаться здесь, так как не
сомневается, что квалифицированная помощь личного врача Менакса будет столь же
действенной, если не лучше. Затем она отправилась со своим мужем в наш дом в
горах. После того, как Менакс рассказал мне обо всем, что причинило и ему
немалую боль, эта тема была закрыта, и никто никогда больше не возвращался к
ней. Лишь однажды, проезжая мимо своего родного дома, я направил посыльного
узнать, примут ли меня. Вернувшись в мой вэйлукс, он сообщил то, что сказал
человек, встретивший его на пороге: «Передай своему господину, что моя жена
просит его прийти». Я пошел и сразу заметил, как не хотелось матери, чтобы я
появился. Она подала мне руку, но не поцеловала, как обычно поступают все матери.
Ее поведение...
Но,
прости, читатель, я не хочу вспоминать ту встречу, когда в последний раз видел
свою мать. Она мудро поступила, что не переехала во дворец. И довольно, мне
больно говорить об этом. ...Поездка с поручением в Суэрн планировалась не
раньше начала нового года в Ксиоквифлоне, от которого ксиорейн освободил меня
до следующего года. Как только позволило мое здоровье, принц Менакс позвал меня
в свой кабинет.
— Совет
студентов распорядился разумно, — сказал он. — Ох, уж эти молодые головы, как
много они обещают в будущем! Это было самое лучшее решение — предоставить
студентам самоуправление. Теперь по всем вопросам относительно предметов
обучения, выбора преподавателей и даже распределения и использования
предоставляемых правительством образовательных фондов их слово — закон.
На
столе в кабинете Менакса стояла прекрасная ваза из ковкого стекла, в которое
при выплавке подмешали золотую и серебряную пыль, а также цветные частицы
других металлов вместе с некоторыми химическими веществами, менявшими прозрачность
вазы. Она выглядела то почти матовой, то совершенно прозрачной, узор же при
смене освещения, казалось, переливался из одной ее части в другую. Словом,
красота была главной ценностью этого подарка. Я прочел на высокой вазе надпись,
сделанную из рубинов: «Эрнону, Рею Суэрна, я, Уоллун, Рей Посейдонии, посылаю
этот дар в знак уважения».
Если
читатель захочет увидеть факсимиле оригинальной надписи на посейдонском языке,
то его желание выполнимо.
—
Когда мне отправляться с поручением, отец? — спросил я, оторвав взгляд от
вазы.
—
Как только позволят здоровье и обстоятельства, Цельм.
—
Тогда пусть это будет послезавтра.
—
Хорошо. Возьми с собой всех, кого пожелаешь. Тебе, наверное, хотелось бы
пригласить в поездку друзей-студентов? Думаю, они смогут получить
освобождение от занятий хотя бы на месяц, ведь ты вряд ли останешься там больше
тридцати трех дней. Захвати с собой вот этот перстень с печатью. Помни, я
отправляю тебя туда в качестве своего заместителя и уверен, что ты будешь
пользоваться перстнем благоразумно, ибо он дает власть министра иностранных
дел. И возьми еще несколько придворных.
Я
ответил, что не хотел бы брать свиту из вельмож, так как после рассказа Лоликс
сделал вывод, что Рей Эрнон может с презрением отнестись к такому ненужному
атрибуту. Это понравилось Менаксу:
—
Цельм, мне по душе твои слова! Вижу, ты становишься мудрым политиком и
заранее изучаешь возможные черты характера тех людей, с кем тебе придется иметь
дело.
Во
время моего беспамятства Анзими, как рассказали дежурившие возле моей постели
сиделки, ни на минуту не покидала меня, за исключением тех случаев, когда сама
была крайне утомлена. Но с момента, как я очнулся, она лишь иногда удостаивала
меня своим присутствием. Во время одного из таких посещений я сказал, что
слышал о ее доброй заботе. Девушка вспыхнула и отпарировала:
—
Ты же знаешь, я изучаю науку терапии. Разве мог представиться более
удобный случай, чем твой?
—
Да, пожалуй, — согласился я, но почувствовал: кроме желания
попрактиковаться у нее были и другие, более глубокие причины, которые она
тщательно и очень трогательно скрывает.
Я
поведал Анзими, что, завершив государственное дело в Гандже — столице Суэрна,
намерен получить от своего путешествия максимальное удовольствие, так как после
деловой поездки в Марцей три года назад никуда не выезжал из Каифула. Вместе мы
изучили по карте маршрут, которым предполагалось двигаться. Мой путь лежал с
запада на восток через всю Атлантиду, потом через океан и далее — мимо
Некропана, государства, которое занимало целиком африканский континент. Система
управления в этой стране была подобна суэрнианской; люди обладали сходными
способностями, но не в столь высокой степени. Африка в то время была размером
лишь в половину своей современной территории. Всю же Азию, которая тоже сильно
отличалась от того, как она выглядит сегодня, занимал Суэрн, включая и
полуостров Индостан. Чтобы попасть туда, после Некропа-на нам предстояло
пересечь еще «Воды Света» (так мы называли их за фосфоресцирующее свойство).
Выполнив
поручение в Гандже, я намеревался пересечь Тихий океан — так он именуется
сейчас — и посетить наши колонии в Америке, которую посейдонцы называли
Инкалией, поскольку, согласно легенде (ее рассказывают до сих пор и именуют
фольклором ацтеков), в этой стране Солнце-Инкал ложится спать.
Из
Южной Инкалии (современной Соноры* - *Штат на северо-западе Мексики,
омываемый водами Калифорнийского залива.) я рассчитывал отправиться на север и
быстро пересечь пустынные заснеженные равнины арктических областей. Территория,
где сейчас находятся Айдахо, Монтана, Дакота, Миннесота и Канадский Доминион,
была в то время еще покрыта огромными ледниками — свидетелями ледникового
периода, которые медленно, очень медленно отступали, не желая выпускать землю
из своего холодного плена. Словом, маршрут поездки был составлен так, чтобы мы
увидели много нового и разнообразного — тропики, субтропики, районы умеренного
и арктического климата.
—
А ты не будешь против, если я поеду с тобой, Цельм? — застенчиво спросила
Анзими. — Я ведь тоже пять лет не выезжала из Каифула.
—
Конечно же, нет! Уверен, и отец не станет возражать! Он предлагал мне
пригласить с собой любого, кого захочу, и я не знаю никого, с кем мне было бы
приятнее, чем с тобой. К тому же с нами отправится много наших общих друзей. —
Не знаю, удалось ли мне скрыть ликование, охватившее меня после ее вопроса.
Анзими поедет со мной! Боже мой, какое счастье!
Наконец,
все приготовления завершились. Наша группа состояла из двадцати молодых,
близких друг другу по духу людей, двух офицеров из свиты Менакса и нескольких
слуг. Мы взяли запасы на месяц пути и выбрали для путешествия средний по
величине вэйлукс.
Эти
аппараты делались четырех стандартных размеров: первый — около двадцати пяти
футов длиной, второй — восьмидесяти футов, третий — ста пятидесяти, а последний
еще на двести футов длиннее. Снаружи вэйлуксы напоминали длинные веретена. Это
были летательные аппараты из алюминия, полые внутри. Их наружная и внутренняя
оболочки скреплялись двумя с лишним тысячами двойных Т-образных распорок, придававших
корпусу необходимую жесткость и прочность. Многие вэйлуксы имели устройство,
позволявшее при желании создать открытую палубу на носу или корме. Хрустальные
окна большой прочности, напоминавшие современные иллюминаторы, тянулись по
бокам, несколько их было расположено на потолке и в полу, что позволяло иметь
обзор во всех направлениях. Стоит упомянуть, что максимальный диаметр (в самом
центре) вэйлукса, выбранного для нашей проездки, был равен пятидесяти футам и
семи дюймам.
В
назначенное время все, приглашенные мной, собрались на крыше дворца, с которой
мы готовились стартовать. Менакс действительно отпустил дочь в путешествие, и
сейчас, следя за погрузкой, я то и дело радостно поглядывал на свою любимую
сестру, гордясь ее красотой. Принцесса Лоликс, с которой все в Менаксифлоне
обращались как с гостьей, тоже пришла проводить нас и с интересом рассматривала
корабль. Наверное, она впервые видела большой вэйлукс так близко и с трудом
верила, что эта машина способна оторваться от земной тверди. Впрочем, принцесса
из самолюбия старалась никогда не выказывать своих чувств, каким бы новым для
ее опыта ни было увиденное. Да, у этой девушки было редкое самообладание. За те
несколько недель, что прошли после нашей первой встречи, я не видел больше,
чтобы она проявляла такого рода эмоции, как в тот вечер, когда мое внимание к
Анзими задело салдийку. Поскольку мы направлялись в Суэрн, куда путь ей
заказан, Лол икс не получила приглашения ехать с нами, как это могло бы быть в
другом случае. Я же не преминул сердечно и уважительно попрощаться с ней. Когда
двигатели были уже включены и вэйлукс слегка задрожал, прежде чем оторваться от
крыши, Менакс прыгнул к нам на палубу, чем очень удивил меня, ведь мне и в
голову не приходило, что он захочет сопровождать нас. Как выяснилось, принц и
не думал делать этого, но в тот момент на все вопросы отвечал лишь молчаливой
улыбкой. Вскоре наше большое серебристо-белое веретено поднялось на такую
высоту, что стало казаться точкой всем, оставшимся на земле. Через полчаса
после взлета, — а летели мы на средней скорости, — нас стал догонять другой
вэйлукс. Принц, сидевший на открытой палубе рядом со мной, оглянулся назад, на
те сто миль, что мы уже преодолели, и лицо его погрустнело. Он поплотнее
закутался в свой меховой плащ.
—
Может, попросить нашего капитана увеличить скорость, чтобы устроить
гонку? — спросил я, обращаясь ко всей компании, тоже облаченной в арктические
одежды.
—
Не надо, сын мой, — сказал Менакс, вставая, и я понял, что вэйлукс
следовал за нами по его приказу.
Он
попрощался со всеми, еще раз пожелал нам приятного путешествия, потом обнял
Анзими одной рукой, а другой привлек к себе меня. Так мы и стояли, пока уже
догнавший нас вэйлукс пришвартовывался к нашему. Затем отец перешел на его
борт, дал команду отчалить, и мы расстались на высоте двух миль над зеленой
землей.
Комментариев нет:
Отправить комментарий