УИЛЛ Л. ГАРВЕР - " БРАТ ТРЕТЬЕЙ СТЕПЕНИ " ГЛАВА 15. МЕДОВЫЙ МЕСЯЦ

ЭЗОТЕРИЧЕСКИЙ  РОМАН

УИЛЛ  Л.  ГАРВЕР



БРАТ  ТРЕТЬЕЙ  СТЕПЕНИ

Это рассказ о человеческом  выборе

 и об огненной устремлённости души

к единственному верному пути,

 ведущему в Царство Божие, Царство Света, -

к Служению человечеству

Глава 14 .     ЦЕЛОМУДРЕННЫЙ  ДРУГ 

    Придя в себя, я обнаружил, что лежу в тускло освещенной комнате, ощутил, как Иола целует меня в лоб, и услышал ее нежный шепот: «Дорогой мой брат, это было так благородно! Ты прошел и это испытание. Да благословит тебя Дух! Да благословит Он нас обоих!» - Она, видимо, не замечала, что я уже пришел в сознание. Понимая, что между нами не должно быть никакой, даже самой малой лжи, я не стал притворяться, чтобы еще немного насладиться ее лаской:

- Иола, мне уже лучше. Что произошло? Не поддался ли я слабости?

- Нет, брат, - заверила она. - То, что ты всего лишь потерял сознание, свидетельствует о высоком развитии и достаточном совершенстве твоего организма. Если бы это было не так, ключевая нота, выпустившая на волю гигантскую мощь звука, стала бы для тебя смертельной. В следующий раз ее воздействие скажется еще слабее, и мало-помалу твоя форма станет чистой звуковой субстанцией. Да будет тебе известно, что, если бы не воля членов совета, которые держали звук под контролем, он мог бы разрушить даже стены зала. Для обычного человека это означало бы мгновенную смерть, похожую на паралич. Звук убивает, не пролив ни капли крови. Делая выбор, ты берешь жизнь в свои руки, ибо никто не может вступить на избранный тобой путь, если не пройдет этого испытания, а кто дерзнет, не имея на то оснований, должен умереть. Но тебе сейчас необходимо отдохнуть, - сказала она, заметив, что мне не терпится задать следующий вопрос. - Спи, а утром я расскажу все, что тебя интересует.

Готовый безоговорочно подчиняться ее приказам, я откинулся на подушки, она выключила лампу и вышла из комнаты.

Меня разбудил яркий солнечный свет, лившийся через большое окно напротив кровати. Освеженный сном, я поднялся и обнаружил, что нахожусь в красиво меблированной спальне. На стуле подле кровати висел костюм из тонкого темно-синего сукна и лежала записка:  «Когда будешь готов к завтраку, позвони два раза. Надень мирской костюм. Иола».

«Тот, кто выбирал одежду, знает мои вкусы и то, что я придаю большое значение цвету», - отметил я про себя, надевая дорогое шелковое белье небесно-голубого цвета и чистейшей белизны рубашку с запонками из пересекающихся черно-белых треугольников у воротника и с халдейскими свастиками на манжетах. Приятные сюрпризы на этом не кончились: костюм был сшит как по заказу, не забыты и галстук, и часы с цепочкой, у стула, блестя хорошо начищенной кожей, стояли туфли. Наведя последний лоск перед зеркалом, я позвонил.

Через несколько мгновений двери открылись, и появилась Иола с милой улыбкой и ласковым «Добро утро, брат». Выйдя с ней из комнаты, я очутился в ее гостиной, где побывал накануне.

- Неужели меня вселили в твои апартаменты? - поинтересовался я.

- Не без моего ходатайства, - сказала она. - Если ты не возражаешь и не считаешь это несовместимым с истинной благопристойностью, мы будем отныне и впредь жить вместе.

- Как брат и сестра?

- Как брат и сестра.

- А могу я как брат поцеловать тебя? - поинтересовался я, очарованный ее красотой, которую подчеркивало утреннее платье.

- Да, - ответила она, ласково улыбаясь.

- Как добры и прекрасны истинные братья и сестры, и как прекрасна ты, моя любимая! - воскликнул я, целуя ее.

Мы сели за стол, Иола убрала салфетку, которой были накрыты блюда.

- Я расскажу тебе о некоторых правилах питания, - сказала она, наполняя стакан хрустальной водой. - Первое, что надлежит делать после пробуждения, - это глубоко вдохнуть чистый воздух утра и выпить божественный напиток - воду.

- Хвала богам воды! - отозвался я, и мы осушили свои стаканы.

- Затем полагается съесть что-либо естественное, например, немного овсяной или пшеничной каши.

- И тут наши вкусы совпадают.

- И это объясняет наше сходство в остальном. Ведь пища, которую мы употребляем, определяет в значительной мере наши мысли и привычки. Если питаться продуктами, стимулирующими страстность, жизнь будет наполнена страстями, если же есть чистую пищу, то в голову станут приходить чистые мысли, и человек будет вести чистую жизнь.

- А что здесь говорится о мясе, дающем силы? - спросил я, при-

творяясь удивленным по поводу отсутствия того, чего сам ни когда в жизни не употреблял.

- Ему место лишь на человеческой бойне, именуемой миром, в особенности в той его части, которая называется миром христианским; здесь его нет. Мясо дает силы, как и масло, оно разжигает огонь - обжигает, но быстро сгорает. Действие его непродолжительно. Если есть его в больших количествах и органы пищеварения смогут выдержать напряжение почти постоянной работы, оно даст энергию. Но не рассчитывай совершить что-либо значительное в области умственной деятельности, коли желудок забирает все жизненные силы. Пока природа дарит нам злаки, овощи, фрукты и орехи, нет нужды устанавливать в наших телах красные вибрации и убивать животных, которые тоже проходят свои этапы развития.

- Считаешь ли ты, Иола, что животные в результате эволюции становятся людьми? - Мне был интересен ее взгляд на эту теорию.

- Нет. Те, кто утверждает такое, заблуждаются. Есть сущность животного, со временем эволюционирующая в человеческую форму; разум, таящийся в глубинах этой сущности, раскрывается, и в результате появляется человеческая форма с разумом, действующим в ней, - одним словом, человек. Но то, что постепенно разовьется и станет человеком, не может считаться таковым, пока процесс развития незавершен. В человеке есть все, что присутствует в низших царствах природы, даже в минеральном, но он, как таковой, никогда не принадлежал ни к одному из них. Вот одно из величайших таинств оккультного знания: благодаря тому, что в человеке есть все, что присуще каждому царству, он может познать их и даже управлять ими в значительной степени. Здесь-то и кроется секрет магии.

- Значит ли это, что ты считаешь, будто разум развивается из формы? - спросил я.

- Мне кажется, я уже высказалась по этому поводу, но ради внесения ясности повторю. Разум сам по себе - явление вселенского масштаба, он отделен и отличен от формы, но в то же время он нуждается в форме как в средстве проявления себя. Чтобы обрести самосознание, ему необходима индивидуализация, а, следовательно, форма. Заметь, что существование индивидуума не ограничивается только физическим телом, есть и другие тела различной формы, невидимые обычным зрением, например, астральное или акашическое. В общем, мозг, все формы и организмы - лишь средства, используя которые, разум действует более или менее успешно. Ученые-материалисты, заметившие, что разум проявляется все более совершенным образом, если усовершенствованы его проводники, пришли к ошибочному заключению, будто оболочка влияет на разум. В действительности происходит обратное: разум, давая импульс изнутри, вызывает изменение формы. Если бы это было не так, то не нужно было бы думать, учиться и размышлять. Осознав это, истинный ученик стремится к знаниям не ради того, чтобы накопить огромный запас информации, но потому, что,  обучаясь, развивает свой мозг и делает его все более совершенным орудием разума. Развитие человека мыслящего далеко превосходит уровень того, кто просто запоминает информацию.

Новый вопрос готов был сорваться с моих уст, но Иола остановила меня:

- Наше пищеварение может пострадать, если мы во время еды будем направлять все свои жизненные силы на деятельность мозга. Обратное тоже справедливо, но всему свое время. Давай не забывать о долге по отношению к своим телам, в настоящее время мы нуждаемся в них для исполнения нашей работы.

До конца трапезы мы вели более легкую беседу, а затем она настояла на прогулке по цветущему саду. Я с радостью согласился и следующий час вместе с ней наслаждался красотами природы среди цветников и деревьев. Несмотря на нашу склонность к философии, некоторое время мы говорили на менее серьезные темы, а поскольку мне хотелось получить какую-нибудь информацию о своем новом окружении, то я воспользовался представившейся возможностью и спросил:

- Могу ли я узнать, где мы находимся?

- Конечно. Можешь задавать любые вопросы, я, если сумею, отвечу на них. Мы находимся в загородном дворце графа Эжена Дюбуа, в трех часа езды от Парижа.

- Иола, а ведь мне неизвестно ни твое происхождение, ни даже твое имя, нынешнее, конечно.

- О, Иолы вполне достаточно, - сказала она с улыбкой. - За прошедшие тысячелетия у меня было много имен, но ни одно не подходит мне так, как это, пришедшее из греческой древности.

- А из какой ты страны? Ты изъясняешься одинаково свободно на многих языках, и мне не удалось заметить ни малейшего акцента в твоем произношении.

-  Что ж, я приложила максимум стараний, чтобы, по возможности, стать выше представлений о национальной принадлежности, и, надеюсь, до некоторой степени преуспела в этом. Я принадлежу одной стране, и это - вся Земля; я признаю одну расу, и это - все человечество. Когда я живу во Франции, я - француженка, в Англии - англичанка, и так где бы я ни находилась. Если хочешь большей определенности, считай меня арийкой из древней Арьяварты. А сейчас давай прервемся, пора отправляться в салон, чтобы ближе познакомиться с братьями и сестрами. В десять часов нам надлежит снова предстать перед государем.

Когда мы шли по залу, направляясь к салону, я спросил:

- А кто такая мадам Петрова, к которой ты однажды сопровождала меня?

- Это известно только членам Третьей степени. Она - загадочная женщина: сегодня - здесь, завтра - там. Несколько дней назад мадам уехала в Англию. Где она сейчас, никому неизвестно, но как только в ней возникает нужда, она тут как тут.

- А чей это был дворец, который я так и не сумел найти по причине чар, наведенных на меня тобою?

- А, ты имеешь в виду резиденцию графа Александра Никольского.

- Ты останавливаешься там, когда бываешь в Париже?

-  Нет, с тех пор, как уехала мадам Петрова. - Продолжать Иола не стала, так как в этот момент мы вошли в зал, где собралось все общество.

Эсмеральда тоже была здесь. Она ласково приветствовала меня и познакомила со своим благородной внешности спутником - Генриком Уль-сеном из Стокгольма. Время шло, в разговорах с новыми знакомыми я и не заметил, как быстро оно пролетело. Когда было около десяти, Иола напомнила, что нам пора к государю.

Мы миновали две стражи, прежде чем попали в его резиденцию. Было очевидно, что он принимает лишь тех, у кого есть важная причина для встречи с ним. Перед последней дверью Иола назвала пароль еще одному стражу, но тот сказал, что глава совета пока не освободился. Тогда она достала свои часы, и я увидел, что они показывали ровно десять. Наклонившись, она шепнула что-то охраннику, он поклонился и вошел в комнату, оставив нас снаружи. Я хотел задать вопрос, но она прижала палец к губам в знак молчания. Вскоре страж вернулся, попросил нас войти в приемную и обождать там, пока нас не вызовут.

Ждать пришлось всего несколько минут, затем дверь во внутренние апартаменты открылась, появился государь и пригласил нас войти. В дверях мы столкнулись с выходившим Альваресом - таинственным адептом. Я не мог ошибиться, это был тот же самый закутанный в плащ человек, с которым мы встречались в Мексике, Лондоне и в парижской Гранд Опера. Но, не подав виду, что узнал его, я вошел в комнату вслед за Иолой. Мужчина и женщина, представлявшие солнце и луну, сидели за столом в центре комнаты, и по уже сложившейся традиции мы заняли места напротив государя.

- Брат и сестра, - обратился он к нам, - вы оба теперь являетесь полноправными членами седьмого уровня четвертой степени и кандидатами в возвышенную Третью степень. Члены вашей степени по мере роста должны достигнуть единения, прежде чем войти в Третью. Итак, по меньшей мере, в течение года у вас не будет другой задачи, как только готовиться к трудам, которые выпадут вам на долю. Такая подготовка требует особого подхода и будет заключаться в следующем: вы должны жить вместе и сонастроиться друг с другом так, чтобы общаться, даже разделенные тысячами миль. Когда два существа настолько восприимчивы, как вы, достичь этого не составит труда. Единственная ваша цель - добиться, чтобы вибрации ваших умов совпали. А потому на протяжении всего этого периода вы должны быть почти неразлучны. Вы должны научиться мыслить одинаково, есть одинаковую пишу, вставать в одно время, в одно время ложиться, в одно время медитировать. У вас не должно быть тайн друг от друга, вас должны объединять взаимная любовь и забота, и никакой разлад не должен встать между вами. Одним словом, вам следует стать единым существом.

Ваши услуги понадобятся нам в конце года. Заглядывая в будущее, мы знаем, что грядет. Дабы обеспечить наилучший результат и подготовить вас к исполнению важной задачи, совет постановил, что вам надлежит жить как мужу и жене. Отныне вы можете пользоваться всеми правами супружества, подчиняясь только тем ограничениям, которые налагают на вас ваши души. В течение этого подготовительного года вы будете выполнять определенную работу. Нам хотелось бы, чтобы вы свели личное и близкое знакомство с самыми просвещенными и передовыми людьми в столицах Европы. Назовите это, если хотите, свадебным путешествием, - сказал он с улыбкой. - Когда вы можете приступить к делу?

Услышав этот вопрос, я взглянул на Иолу, и она ответила:

- Завтра, Владыка.

- Очень хорошо. Сначала вы поедете в Берлин, затем в Санкт-Петербург, Москву, Вену, Константинополь и Рим. Я приготовлю рекомендательные письма, которые вам пригодятся. А сейчас можете идти и готовиться к отъезду. Объявляю вас мужем и женой, связанными священными узами в нашем Братстве.

- Свидетельствуем это, - сказали мужчина и женщина, которые до сей поры хранили молчание. Затем по знаку государя мы покинули комнату и направились к своим апартаментам. Радость полыхала во мне, и едва войдя в гостиную, я обнял Иолу, прижал к себе, шепча: «Моя любимая, моя милая жена».

- Да, теперь я - твоя жена и буду делить с тобой все, исполнять твои желания, - ласково отозвалась она. - Но известны ли тебе правила Братства на этот счет?

- Не все. Каковы они, дорогая?

- Я - жена тебе до тех пор, пока мы равны, имею равные с тобою права во всем и одна могу распоряжаться своим телом.

- Наш брак я и не воспринимаю иначе! Ни за что не женился бы на женщине, которая не стала бы требовать равноправия в том, что касается интимных взаимоотношений, - заверил я, убежденный в правдивости своего ответа.

- Мне известно это, дорогой. Так как, будем мужем и женой или целомудренными друзьями?

- Будем целомудренными друзьями, - не замедлил ответить я. Иола обняла меня, а я скрепил наш договор братским поцелуем.

На утро мы были готовы к свадебному путешествию.

- Я всегда беру в дорогу только самые необходимые вещи, - сказала Иола, указывая на свой небольшой кожаный чемоданчик.

- Браво! Никакой аспект твоего образования не был оставлен в небрежении, - восхитился я, представив себе багаж обычной невесты.

Мы как раз закончили завтракать, когда подошел официант-индус и сказал:

-Учитель желает вас видеть.

- Пойдем сейчас же, - отозвалась Иола, и мы поспешили в ту часть дворца, где находились апартаменты государя. На этот раз страж пропустил нас без промедления. Государь был один и, когда мы вошли, достал пачку писем.

- Эти письма откроют вам доступ к руководителям различных групп. Они написаны иероглифами, значение которых вы, Иола, объясните мужу. Несмотря на то, что их текст понятен только посвященным, следите, чтобы ни при каких обстоятельствах мои послания не попали в чужие руки, потому что написанное в подобной манере вызовет подозрение и может навлечь на вас неприятности. Первое письмо адресовано врачу берлинского двора, второе - личному врачу русского царя, третье - Николаю П., московскому губернатору, затем следуют письма военному министру в Вену, врачу итальянского короля и высокопоставленному должностному лицу из Ватикана. Как видите, пока мы сравнительно немногочисленны, но берем качеством, опираясь на поддержку влиятельных людей, рассеянных по всему свету, что позволяет нам создать невидимую силу, победить которую не представляется возможным. Поэтому последующие события в Европе вовсе не будут случайностью.

Произнося эти многозначительные слова, он вручил мне половину оторванной карточки, испещренной подписями:

- Если кто-либо когда-либо покажет вам вторую половину этой карточки, подчинитесь ему, как члену высшего совета, и полностью доверьтесь. И вот вам чек для Французского банка на 500 тысяч франков. Можете полностью распоряжаться всей этой суммой. - Государь с улыбкой смотрел на меня. - Мы весьма признательны за ваш любезный вклад в наше дело, но сейчас не испытываем крайней нужды. Иные даже говорят, что, будь на то наша воля, мы в течение двух недель смогли бы оплатить национальные долги всего мира. Так что нам не нужны ваши деньги. Третий же документ мы уничтожили. Теперь вы вольны ехать. Строго придерживайтесь данных вам указаний, внимательно наблюдайте все, с чем сталкиваетесь, старайтесь разузнать обо всем, что может пригодиться в будущем.  Существуют определенные правила относительно периодической переписки со мной. Иола ознакомит вас с ними. Да сопутствуют вам силы Братства. - Он поклонился, и мы расстались.

Полчаса спустя подали карету, и вскоре мы уже быстро катили по дороге в Париж, пристроив на крыше экипажа мой саквояж и сундучок Иолы. Так началось наше необычное свадебное путешествие, длившееся почти год - год счастья и познаний. Иола и я стали единым существом. Наши вкусы совпадали. Наши желания и помыслы были схожи и устремлялись к одному и тому же. Нельзя и представить себе более гармоничного союза.

Мы посетили почти все основные европейские столицы и познакомились с членами различных лож, которые, подобно парижанам, являлись наиболее утонченными и интеллектуальными людьми своих стран. Политическую ситуацию на континенте можно было назвать какой угодно, только не спокойной. Среди недовольных масс почти повсеместно наблюдались революционные настроения. Волнения охватили даже правительственные круги. Мы отслеживали все эти события, и ничто не могло помешать нам выполнять предписания.

Все это время Иола и я жили как целомудренные друзья, как брат и сестра, хотя были супругами по закону и считались таковыми в обществе. Государь и его совет утвердили наши супружеские отношения, им не препятствовали ни законы природы, ни законы общества. Я знал, что малейшее желание с моей стороны не нашло бы отказа у Иолы, и все же сдерживал себя. Это была одна из моих величайших побед над владыкой зла, ибо, как сказал Будда: «Нет ничего более трудного, чем воздерживаться от того, что разрешено». Соблазн не властен над морально устойчивым человеком, если он знает, что, поддаваясь ему, нарушит закон морали. Поэтому я без гордости и тщеславия говорил «нет» всем соблазнам, поступая так во имя идеала - чистой любви, высшей жизни и знаний. Жаль, что мало кто осознает реальные возможности этой силы. Тот, перед кем всегда стоит чистый идеал, кто думает о нем, не собьется с пути под влиянием желаний. Его разум, впитавший в себя искреннее стремление к правде и знаниям, не погрязнет в нечестивых помыслах.

Мы уже покинули Рим и проводили прекрасный месяц май под Флоренцией, на загородной вилле сеньора Пароди - главы флорентийской группы. Однажды Иола и я осматривали достопримечательности города. День был чудный. Мы посетили большой собор, провели несколько часов в картинной галерее, познакомились со многими живописными полотнами во дворце Питти и около трех часов пополудни отправились обратно на виллу. Поднявшись на вершину холма в окрестностях города, мы остановили экипаж, чтобы полюбоваться открывшейся взору величественной панорамой. Стоял один из тех дней, какими может похвастать только Италия. Я всегда буду вспоминать его с удовольствием. Вверху - синее итальянское небо с разбросанными то тут, то там пушистыми облаками, отливающими всеми цветами радуги, внизу - громадное море крыш с возвышающимися над ними башней дворца, колокольней Джотто и куполом Брунеллечи.

- По этим улочкам прогуливался Данте, - сказал я , вспомнив строки «Ада» - великого произведения этого мало кем понятого поэта.

- Да, - откликнулась Иола. - А ты знаешь, что его «Ад» представляет собой одно из наиболее мастерски выполненных аллегорических описаний преисподней?

- Знаю. А каким представляешь себе ад ты?

- Ад - это состояние души или тела, это способ существования сознания, обусловленный состоянием их обоих, либо того или другого.

- Значит, ты не воспринимаешь ад как некое физическое место?

- Ад не имеет географического положения ни на Земле, ни в звездных глубинах космоса. Чтобы было понятнее, скажу: ад может быть испытан в двух планах-материальном и астральном. Земля представляет собой материальный план, где мы несем страдания за совершенное физическое и ментальное зло, неразрывно связанные друг с другом. Поэто-

му в некотором смысле Земля - это ад. Но после завершения земного воплощения мы вступаем в астральный план и страдаем от разрушения астрального тела, состоящего из всех тех страстей и желаний, которые владели нами в только что пройденной жизни. И мы несем наказание за совершенные деяния уже в тех планах, где действуют, причины, их побудившие. Наказание является следствием совершенного нами зла или неверных поступков. Оно ни в коей мере не налагается стоящим над всем этим Господом Богом.

- Скажи, а где находится астральный план, о котором ты говоришь?

-  Первозданно чистая астральная материя находится повсюду, она пронизывает и окружает Землю. Но поскольку на планете то и дело возникают громадные вихри мук и боли, изначально чистая астральная субстанция тоже оказывается вовлечена в эти вихри страданий. И только в этом смысле слово «место» можно употребить применительно к аду. Когда ты умрешь, твое астральное тело будет притянуто одним из этих вихрей, который наиболее полно соответствует природе твоего астрального тела. Точно так же на Земле нас влечет к себе то окружение, которое нам импонирует, с той лишь разницей, что здесь мы вольны при желании покинуть любое общество, независимо оттого, насколько сильно его влияние на нас. В астральном же мире человек оказывается накрепко привязанным к вихрю родственных ему страстей и желаний и уже не властен его оставить.

- А как ты представляешь себе рай? - спросил я. - Рай - это тоже способ существования сознания, но его невидимый план лучше называть не астральным, а акашей.

-  Выходит, когда человек умирает, его душа не улетает к какой-то далекой звезде, например, Альционе или Арктуру?

- Нет, душа просто погружается в акашическую субстанцию, заполняющую все космическое пространство. Потому и сказано: «Царство небесное внутрь вас есть». Эта фраза имеет не одно значение...

Иола не успела закончить мысль, мы почему-то оба сразу обернулись и увидели, что к нам быстро приближается крытый экипаж. Его пассажиров не было видно, но когда он проносился мимо, жена посмотрела на меня и спросила:

- Ты слышал что-нибудь?

- Да. - Она жестом остановила меня, когда я собирался продолжить, и сказала:

- Напиши, что ты слышал. - Затем достала два листа бумаги, один подала мне, на другом что-то написала сама. Мы обменялись бумагами и прочли одну и ту же фразу: «Немедленно дайте отчет».

Мы не слышали ни единого звука и, тем не менее, оба получили одну и ту же команду.

- В экипаже находится брат Третьей степени, и нам нужно незамедлительно отчитаться. Едем, - велела Иола.

Наша коляска нагнала незнакомый экипаж, лишь когда он подкатил к вилле сеньора Пароди. Из него вышел высокий человек в длинном плаще цвета индиго и быстро стал подниматься по дорожке.

- Это, несомненно, Альварес, - сказал я. - Полагаю, наш медовый месяц окончен, и адепт явился, чтобы призвать нас к дальнейшим трудам.

- Что ж, эта жизнь есть ни что иное, как долг, и нам не следует пренебрегать им. Исполнение его возносит нас на вершину блаженства. Независимо от того, насколько удалены друг от друга будут впредь наши тела, отныне и навсегда мы слиты в единой Великой Душе.

В прихожей дома нас действительно встретил Альварес. Не соблюдая церемоний, он жестом пригласил нас следовать в гостиную и, закрыв дверь с обычной тщательностью, свойственной всем членам Братства, сказал:

-Вряд ли мне нужно показывать вам вторую половину разорванной карточки или соблюдать формальности, произнося слова пароля, поскольку вы оба знаете меня в лицо. Вам надлежит немедленно явиться в Париж. Через неделю в Европе разгорится большой пожар. Поезд отходит из Флоренции сегодня в 9 вечера. В вашем распоряжении четыре часа, чтобы успеть на него. Вы знаете свой долг. А теперь найдите сеньора Пароди и скажите ему, что Альварес ожидает его в гостиной.

Зная, что адепт никогда не говорит без необходимости, мы молча принялись исполнять приказ. Иола ушла в комнату, чтобы уложить свой сундучок, а я направился на поиски сеньора Пароди. Два часа спустя мы увидели, как хозяин виллы и гость оседлали двух самых быстрых лошадей и ускакали по направлению к холмам. Никаких других инструкций больше не последовало. В 9 часов вечера мы сели в поезд, идущий в Париж, и через несколько минут уже мчались в сторону французской столицы.

Выглянув из окна во время стоянки в Милане, я увидел, как в наш вагон садится человек, одетый почти так же, как Альварес. Впереди нас как раз было свободное место. Мужчина занял его и украдкой сделал нам знак, известный членам седьмого уровня. Мы ответили, после чего он назвал пароль, а я - отзыв. Стало ясно: у него к нам серьезное дело. Осторожно оглядываясь, так, чтобы это осталось незамеченным для окружающих, незнакомец вынул из кармана небольшой сверток и передал его мне, прошептав: «Вручите это Эралю и ни в коем случае не позволяйте никому другому завладеть пакетом. В случае безвыходного положения дерните за шнур». Не говоря более ни слова, он прошел по вагону и сошел с поезда на следующей остановке. Мы видели, как он прошел сквозь толпу и исчез за углом здания станции, как раз когда поезд готов был вот-вот тронуться.

Все шло хорошо. Но перед самой французской границей в вагон вошли несколько человек в военной форме. Увидев их, Иола прошептала: «Дай мне пакет. Быстро». Я подчинился без возражений. «Сделай вид, что мы незнакомы», - добавила она, тотчас встала и прошла в дальний конец вагона. Недоумевая, что бы это могло значить, я остался на месте и притворился, будто рассматриваю мелькающие за окном пейзажи. Солдаты приближались, внимательно разглядывая каждого на своем пути. И вот что интересно: хотя все они молчали, я явственно слышал одно и то же слово - «шпион! шпион! шпион!» Когда старший группы подошел ко мне, на лице его появилось довольное выражение, и он рявкнул:

- Встать!

- По чьему приказу? - спросил я раздраженно.

- По приказу Его Величества короля Италии.

- А в чем дело? - настаивал я.

- Вы - шпион, перевозящий секретные документы, - заявил офицер, и его люди тут же начали ощупывать и обыскивать меня. «Видимо, Иола, благодаря какой-то неведомой силе, предугадала намерения солдат, прочитав их мысли. Станут ли они и ее обыскивать? Удастся ли ей избежать этих унижений?» - думал я.

- Странно, - сказал старший, когда его людям не удалось найти то, что они искали. - А где женщина? 

 - Вон его спутница, - указал на Иолу один из пассажиров.

- Обыщите ее, - приказал офицер солдатам. Страх пронизал меня, но, вспомнив правило - никогда ничего не бояться, я успокоился и, будто непричастный к происходящему, проводил солдат туда, где сидела Иола, убеждая их на ходу:

- Вас ввели в заблуждение, вы ошибаетесь.

- Посмотрим, - мрачно усмехнулся старший. Иола была само спокойствие.

- О, вы принимаете нас за шпионов? - спросила она, мило улыбаясь. -Ну что ж, это даже интересно. Можете обыскать меня, если хотите.

- Должно быть, нас неправильно информировали, - сказал старший, поглядывая на нас с некоторой долей подозрения, когда обыск был закончен и ничего не найдено, хотя солдаты тщательно обшарили наши места и весь багаж. - Видимо, нас действительно неверно информировали, - повторил он, и у меня едва не вырвался вздох облегчения.

- Где пакет, Иола? - спросил я, когда солдаты ушли, и мы были в безопасности на территории Франции.

- В надежном месте, - ответила она кратко. Я не стал задавать дальнейшие вопросы, но по ее настойчивой просьбе мы сели в конце вагона. Больше происшествий не было. А по прибытии поезда в Париж Иола встала и, не привлекая постороннего внимания, достала из ящика с углем вверенный нам пакет. Спрятав его в складках одежды, она сказала:

- Впредь мы всегда должны быть начеку и ни при каких обстоятельствах не терять самообладания. А теперь я хочу, чтоб ты поклялся, что никогда ни жестом, ни поступком не выдашь секрета, даже если будешь знать, что мне угрожают пытки.

- Клянусь, - ответил я.

Мы сошли с поезда. Поскольку о нашем прибытии было известно заранее, нас ожидала карета, быстро докатившая до резиденции графа Никольского. Давно я не проезжал под маленьким купидоном, удерживающим на цепи тигра. И когда снова увидел его, стоящего на золотом яйце, то напомнил Иоле о нашей первой встрече.

-Да, вто время победоносный купидон был символом нашей встречи. Но на этот раз, без сомнения, он является символом расставания, - не без грусти сказала она, словно читала наше будущее, и очень серьезно спросила, - готов ли ты лицом к лицу встретиться с новыми испытаниями?

- Никогда не бойся за меня и не сомневайся во мне, дорогая. Будь, что будет, я готов ко всему.

Карета подъехала к коринфскому портику. Когда мы выходили из нее, в дверях промелькнула высокая фигура в плаще с длинными золотистыми волосами.