ЭЗОТЕРИЧЕСКИЙ РОМАН
ФИЛОС
КНИГА ПЕРВАЯ
Глава 18
БОЛЬШОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ
— Зо Рей, я понимаю, что ты оказываешь своему слуге большую честь. Но, мой император, я ведь еще не постиг всей необходимой науки в Ксиоквифлоне и потому прошу твоего разрешения отказаться от должности.
Уоллун улыбнулся:
— Что ж, пусть будет так. Но только в течение трех, нет, четырех лет, так как ты не будешь учиться в этом году, твои обязанности станет исполнять назначенный тобой правитель. По истечении же этого срока ты официально вступишь в должность. Я иду на это, поскольку убежден, что человек, у которого впереди ясная цель, будет добиваться ее упорнее, чем тот, кто таковой не имеет. Это хороший стимул. Итак,
я назначаю тебя правителем Суэрна. Ты можешь продолжить путешествие с друзьями сразу же, как только поставишь свою подпись под этим документом... Ну, что ж, росчерк твой хорош, хотя рука и дрожит, — пошутил Рей, когда я, волнуясь, подписал бумагу.
И снова мы отправились в путь. Анзими, насмешница, стала упорно называть меня «господин мой Цельм», когда узнала о назначении. Вэйлукс летел на восток, но уже не в Суэрн, а в наши колонии в Америке, как и намечалось с самого начала. Мы пересекли экваториальный Некропан (Африку), Индийский океан и современную Ост-Индию, потом колонии Суэрна, называемые Уц* (* Uz или Оz — древнее название одной из частей Лемурийского континента — Австралии. Интересно, что это название страны сохранилось в австралийском варианте английского языка как сленг), и затем направились через Тихий океан еще дальше.
«Умаур! Берег Умаура!» Когда этот крик привлек внимание нашей компании, все перешли к окнам, чтобы получше разглядеть темную зубчатую линию, окаймлявшую горизонт на востоке. Впереди, почти на одном уровне с нашим вэйлуксом, мчавшимся на высоте двух миль над океаном, появилась длинная темная полоса Анд. Под нами огромным зеркалом расстилалась синь Тихого океана, с такой высоты казавшаяся необычайно гладкой, будто в штиль.
Значительно позже Умаур станет землей инков. Именно здесь через восемь столетий найдут свое прибежище те, кто волею судьбы сумеет покинуть Посей-донию, прежде чем воды Атлантики скроют «Царицу волн». Те восемь веков, что пока отделяли нас от катастрофы, станут свидетелями падения гордых атлантов. Их души больше не будут вмещать мудрость Ночной Стороны. С потерей нравственности они утеряют ключ к тайникам природы, а с ним — и все господство в воздухе и над глубинами морскими. Горе тебе, Атлантида, обнищавшая духом!
Но тогда перед нами лежал Умаур, еще не ведавший о грядущих ошибках наших потомков, а мы стояли и смотрели на стремительно приближавшееся побережье, делясь впечатлениями о величественных горных грядах, которые наблюдали в телескопы*. (* Когда ваша наука приблизится, как это было в Посейдонии, к постижению божественного аспекта Природы, когда вместо восхождения к этой ключевой силе всей Природы — одической силе, используя синтез всех окружающих явлений, вы сумеете узреть свыше из одичности всю реку энергии, тогда вы, воплотившиеся вновь посейдонцы, получите все то, что имели в прошлом — вэйлуксы, нейм, телескопы и т. п. Телескопы Атла не были такими примитивными приборами, как сейчас. Можно было не только увидеть самую удаленную звезду, посылавшую луч слабого света сквозь глубины космоса, но настолько приблизить эту звезду, чтобы разглядеть даже такую мелкую деталь, как листок, лежащий на ее поверхности. Все это было доступно нашему зрению. Тебе трудно поверить в это, мой читатель? Запомни одно: свет есть не только отражение или преломление энергии некой субстанции, но еще и продолжение каждой субстанциональной формы, ибо существует лишь Единая Субстанция, несмотря на многообразие ее динамических изменений, которые ошибочно принимаются вами за разные субстанции. Но есть лишь ЕДИНАЯ СУБСТАНЦИЯ: Свет Арктура, скажем, есть продолженная субстанция этой звезды. Электричество, получаемое от машин, наоборот, является безличной, бесформенной силой. Можно заставить одно усиливать другое — и Бесформенное получит образ Сформированного. Теперь ты понимаешь принцип действия наших телескопов? Твоя мысль забегает вперед, и я уже слышу твой вопрос: «Есть ли жизнь на Марсе? А на Юпитере? На Сатурне, Венере?» Ну что же, мой друг, я не отвечу ни да, ни нет, ибо ты УЗНАЕШЬ это, когда вернется посейдонское понимание устройства природы. Ищи и обрящешь, но ищи правильно. Следуй крестообразным Путем.)
Мы рассматривали землю, куда, спустя тысячелетия, придут захватчики из Кастилии под предводительством Писарро и найдут здесь народ, называемый инками. Имя это хранилось в течение многих веков с того дня, когда их далекие предки, именовавшие себя детьми Инкала-Солнца, прибыли сюда, покинув погибавшую в водах океана Посейдонию.
В Умауре находились многочисленные карьеры, где посейдонцы добывали разнообразные полезные ископаемые. На огромных плантациях к востоку от горного массива были посажены рощи каучуконосов, хинных деревьев, а также многих других привезенных из Посейдонии пород, прижившихся и сохранившихся в современной Южной Америке. Если бы атланты не имели привычки высаживать растения за пределами своей страны, эти зеленые сокровища никогда бы не появились вне Атлантиды. Сегодняшние дикие леса из привычных для Южной Америки деревьев и кустарников — прямые потомки наших, их прародители выращивались на специальных плантациях для озеленения Умаура.
В те давние времена русло Амазонки по всему континенту было заковано в броню дамб, сток регулировала сеть каналов, а непроходимые ныне сельвы Бразилии представляли собой осушенную и возделанную землю и напоминали территории, прилегающие сегодня к Миссисипи. Однажды эта река — «Отец вод» разольется на севере по равнине, уровень которой сейчас еще высок, и ее не смогут сдержать никакие дамбы. И будет так потому, что многому суждено измениться в грядущие столетия. Так будет, ибо история повторяется; и не думай, читатель, что тебе удастся, воплотившись снова, наследовать сполна славу Атлантиды, избежав ее теневых сторон. Все движется циклами, но не по кругу, а по спирали, и, двигаясь по ней, с каждым витком мы поднимаемся выше, на более высокий план. Но то время, когда сбудется это предсказание и уже никто не сможет отрицать его, еще далеко впереди, на горизонте будущего, столь же далекого, как тот великий разлив Амазонки на горизонте прошлого.
Мы улетали все дальше и дальше от огромных садов, плантаций и домов Умаура на севере континента к диким пустыням его южной части, где в один прекрасный день мне суждено будет встретить свою судьбу. А отсюда — вновь на север, вдоль восточного побережья. Предоставляю тебе, мой читатель, самому вообразить жизнь и обычаи миллионов наших колонистов — умаури*. (* Название древней провинции Атлантиды до сих пор сохранилось в названии народа маори, или маури, населяющего острова Полинезии, острова Кука и Новую Зеландию. Существует теория, что маори пришли на эти земли до европейских колонистов в результате нескольких волн миграций.)
Вскоре мы добрались до Панамского перешейка, бывшего тогда шириной в четыреста миль, а затем до Мексики (Южной Инкалии) и до просторных равнин Миссисипи. Последние представляли собой пастбища, где посейдонцы разводили рогатый скот, удовлетворяя свои потребности в мясе. Когда тысячелетия спустя европейцы впервые пришли на эти земли, там привольно бродили огромные стада — дикие потомки древних пород наших животных. Буйвол, лось, медведь, олень и горная коза — все они из тех давних веков. Мне жаль наблюдать, как бессмысленно их истребляют, безусловно, такие древние породы следовало бы спасти.
Несколько веков спустя после описываемых мной событий в эти широкие долины пришли орды захватчиков на судах со стороны северного перешейка, о существовании которого в прошлом теперь напоминают Алеутские острова. Эти в большинстве своем полуварварские племена явились из Азии. (Я имею в виду не тех, на кого оказала влияние цивилизация Суэрна, и кто под именем семитских народов позднее сыграл такую заметную роль в истории.) Нахлынувшие в Инкалию варвары заняли равнины Северной Америки и район ее великих озер, но с наступлением следующего периода они исчезли с лица земли навсегда. Лишь любознательные археологи, спустя время раскопавшие их останки, констатировали: здесь жили строители курганов.
...Наш путь лежал еще дальше на север, туда, где сейчас находятся великие озера и где тогда располагались крупные месторождения меди, откуда мы добывали большую часть медной руды, а также серебра и других металлов. Здесь было холодно, гораздо холоднее, чем сейчас, так как эта территория лежала на самой границе отступающих ледников. Ледниковая эпоха завершилась гораздо позднее, чем до сих пор считали и все еще продолжают считать ученые.
К востоку находилось то, что в первые дни освоения европейцами Америки называли великими равнинами. Но во времена Посейдонии они имели совершенно иной вид, чем сейчас. Тогда эти места были не такими засушливыми и не столь редконаселенными, несмотря на более морозные зимы — из-за соседства с огромными ледниками. Озера Невады представляли собой именно озера, а не просто высохшую землю, покрытую бурой и содой. И воды Большого Соленого озера в штате Юта, размеры которого значительно превышали его нынешние, не были такими горько-солеными, как сейчас. Словом, на континенте было достаточно огромных хранилищ свежей пресной воды. По Большому Соленому озеру — внутреннему морю — плавали айсберги, оторвавшиеся от ледников его северного побережья. Аризона, эта чудесная сокровищница для геологов, скрывала в то время свои пустыни под чистыми водами большого моря. Мити — так мы называли его. И кругом зеленели сотни квадратных миль земель, не покрытых водой. На берегах Мити стояли многонаселенные города, достаточно крупные, и везде жили колонисты из Атлантиды.
Читатель, помнишь ли ты, что на одной из предыдущих страниц я обещал привести живописный текст, принадлежащий не моему перу? Настало время сдержать слово. Но прежде скажу: был один геолог, объявивший Аризону дном внутреннего озера или моря, существовавшего тринадцать тысячелетий назад, такого же по площади, как и наше море Мити. Наблюдая за эрозией и разрушениями скал в этом загадочном районе, он предположил, что пустыня Аризона, видимо, была дном огромного водоема, оставшегося со времен палеозоя от неглубокого океана, и что это озеро было безусловно «старше плиоцена и, возможно, существовало еще в меловую эпоху». Вот истинная история этого района. Нынешние ущелья и огромные каньоны возникли не в результате воздействия времени, воды или климата. Они образовались внезапно, при разрыве, расколе слоев земной коры, вызванном извержением вулкана, подобным извержению на Питах-Рок, которое я описал в первой главе книги, но гораздо более мощным. Красоты Аризоны и ущелье Большого каньона в Колорадо — следствие дикой пляски земной коры. Если приглядеться внимательнее к этой территории, то можно даже проследить параллельный ход потоков лавы в прямоугольнике между 32 и 34 градусами северной широты и 107 и 110 градусами западной долготы от Гринвича в районе гор Тэйлор и Сан-Франциско.
К ужасающей разрушительной работе стихии, в результате которой море Мити вылилось в Икслу (Калифорнийский залив), конечно же, прибавился кропотливый труд дождей и потоков во время тысяч зим, а также засух и пыльных бурь стольких же жарких летних сезонов. Они размягчали, шлифовали и бороздили неровные поверхности, придавая им еще более фантастические формы. Можно было бы приписать всю работу именно этим силам, забыв о резце главного скульптора — Плутона, как всегда, остающегося в тени. Именно так и поступил упомянутый геолог — отнес время существования озера к гораздо более раннему периоду, чтобы оставить промежуток времени, достаточный для выполнения такой титанической работы. Но он не прав — я своими глазами видел море Мити всего лишь двенадцать тысяч лет назад.
Ну, а теперь — обещанное описание этого места. Отрывок взят у современного автора, который настолько красочно живописует вид этого района, что мне захотелось разделить с моими читателями удовольствие от знакомства с ним. Вот слова майора армии США Д. У. Пауэлла:
«Мощные стены каньона идут далеко, в них видны глубокие ниши, скалистые утесы венчают обрывы, внизу же стремительно течет река. С первыми лучами солнца открывается все великолепие красных стен, лишь кое-где, там, где на них растет лишайник, отливающих зеленовато-серым. Река плещется меж ними, и каньон кажется прекрасной триумфальной аркой. А по вечерам, когда садится солнце и на каньон опускаются сумерки, красноватые и розоватые проблески, смешиваясь с зелеными и серыми оттенками, медленно переливаются в коричневый цвет, становящийся черным внизу. И тогда каньон видится темными вратами в царство мрака...
Мы лежали на дне этого ущелья и смотрели вверх сквозь расселину, видя лишь кусочек неба над головой — темно-синий полумесяц с двумя-тремя созвездиями, бесстрастно взирающими на нас сверху. Какое-то время я не мог заснуть, сказывалось возбуждение от прошедшего дня. Вскоре заметил яркую звезду, которая словно зацепилась за самый край нависавшего утеса. Она неторопливо оторвалась от скалы и поплыла над каньоном. Подобная драгоценному камню, сверкавшему сначала на самом краю каменной громады, теперь звезда передвинулась, и я удивился тому, что она не упала вниз. Она будто спускалась по известному одной лишь ей пути. Небо с ночными звездами простерлось над каньоном, как бы опираясь на обе его стены, давя на них своим весом...
Взошедшее утреннее солнце осветило всю неповторимую красоту этих стен. Края обрывов словно полыхали в огне, оставляя впадины в тени. Скалы, красные и коричневые, горящими языками вырастали из глубокого мрака внизу. И надо всем этим — буйство алого пламени. Контраст между ярким светом сверху, еще более ослепительным от светившихся красным скал, и мраком внизу, еще более густым от недоступных солнцу теней, увеличивал зрительно глубину страшного каньона. И путь наверх, в солнечный мир, казался невозможно длинным — а был всего в милю!»
Добавлю к этому, что похожие на башни пики, в те далекие времена со всех сторон обступавшие широкие воды Мити, не были столь величественны, как те, что пришли им на смену.
...После остановки в городе Толта, на берегах Мити, наш вэйлукс снова поднялся в воздух и полетел над озером Уи (Большим Соленым озером) к его дальнему северо-западному берегу, где возвышалась заснеженная трехглавая Питах-Уи. На самом высоком из ее пиков вот уже, наверное, пять веков стояло сооружение из массивных гранитных глыб, изначально построенное с двойной целью — для поклонения Ин-калу и астрономических расчетов, а в мое время служившее еще и монастырем. На эту вершину не вело ни единой тропинки, добраться туда можно было лишь по воздуху.
Примерно лет двадцать назад, считая с 1886 года от Рождества Христова, один бесстрашный американский исследователь открыл знаменитый Йеллоу-стонский регион и со своей экспедицией сумел дойти до Трех Тетонов в Айдахо*. (* Три Тетона расположены на северо-западе штата Вайоминг, но Вайоминг в то время не существовал, как самостоятельная территория, а был образован в 1868 году из территорий штатов Айдахо, Дакота и Юта. Небольшая часть Йеллоу-стонского Парка находится в Айдахо. — Королевский Справочник Соединенных Штатов.) Эта трехглавая гора и есть Питах-Уи атлантов. Профессору Хайдену, прибывшему к подножию тех высоких пиков, удалось после неустанных попыток достичь величайшего из них и совершить на него первое в наше время восхождение. На его вершине он обнаружил строение из гранитных глыб без крыши, о чем и оставил такую запись: «Гранитные обломки свидетельствовали о том, что их не касались в течение одиннадцати тысяч лет». И отсюда он сделал напрашивающийся логически вывод, что именно столько времени прошло с момента постройки этих гранитных стен. Что ж, я знаю, что профессор прав: он исследовал постройку, действительно возведенную руками посейдонцев сто двадцать семь с половиной веков назад. Я также знаю, что Хайден сам был когда-то посейдонцем и занимал пост в правительстве атлантов — он представлял корпус ученых, лаборатории которых располагались у Питах-Уи. Так что кармически он должен был вернуться к месту своих давнишних трудов. Знай профессор об этом, наверняка проявил бы к Трем Тето-нам еще больший интерес.
Наш вэйлукс сел на площадку возле храма Уи как раз, когда наступила ночь. Было очень холодно, что неудивительно, ведь мы находились на севере, к тому же на большой высоте. Но монахи внутри огромного здания из мощных глыб, плотно пригнанных друг к другу, никогда не ощущали холода, так как всякий раз при необходимости атланты черпали энергию из Наваз, Ночной Стороны. Главной причиной нашей остановки было желание поклониться Инкалу, когда он взойдет над горой следующим утром, и потому всю ночь яркие лучи рубиновых прожекторов корабля оповещали тех посейдонцев, кто мог посмотреть в нашу сторону, что здесь находится императорский вэйлукс.
Совершив на восходе ритуал поклонения, мы вновь поднялись в воздух и на этот раз взяли курс на восток, чтобы посетить медные рудники Посейдонии в районе современного озера Верхнего. Добравшись до них и на электрических платформах проехавшись по лабиринтам многочисленных галерей и тоннелей, мы уже собирались уезжать, когда управляющий шахтами подарил каждому из нас по предмету из закаленной меди. Мне достался инструмент, похожий на современный карманный нож, который я хранил всю жизнь, неизменно восхищаясь его искусной закалкой, благодаря которой режущая кромка не тупилась и оставалась такой острой, что этим ножом можно было даже бриться. Посейдонцы действительно были непревзойденными мастерами в ныне утерянном искусстве закалки меди.
В ответ я подарил управляющему самородок из чистого золота. Он спросил меня, откуда сокровище, и, получив ответ, уважительно заметил: «Любой образец со знаменитого месторождения на Питах-Рок будет высоко цениться таким старым шахтером, как я, твой слуга, тем более, что его приносит мне в дар сам первооткрыватель». Так я попытался отблагодарить шахтерские кирку и лопату, прославившие на весь цивилизованный мир открытую мною в юности золотоносную жилу.
Посовещавшись, мы решили не забираться слишком далеко на север, так как каждый из нас хотя бы однажды уже видел снежные просторы Арктики, а остались еще на одиннадцать дней в Инкалии, отдыхая и знакомясь с огромной территорией, где — мы, естественно, еще не знали об этом — однажды англосаксами будет создан великий Американский Союз. Говорят, история повторяется. Я верю, что это именно так. Безусловно, новые расы идут как бы по следам рас ушедших. Одна из самых важных и известных в то время североамериканских колоний Посей-донии располагалась западнее великой горной цепи, известной ныне как Скалистые Горы, поэтому величие Америки и впредь будет поддерживаться, в первую очередь, именно западными и юго-западными штатами Американского Союза.
Человек любит селиться в красивых местах, он любит те земли, где Мать-Природа настроена к нему дружелюбно, одаривая его в изобилии легко добытым урожаем, а значит там, где почва плодородна. Поистине, не найти было для этого земли лучше той, что лежала на западе и юго-западе древней Инкалии. Вдоль океана и вглубь горного массива Сьерра-Невада располагалась провинция, не уступавшая по кра-
соте краю вдоль берегов Мити. И сегодня это место еще сохранило часть былого очарования, хотя пейзаж теперь иной: на мили вокруг — лишь движущиеся пески, кактусы да мескитовые деревья, ящерицы-молохи, гремучие змеи да степные собаки.
Перед возвращением в Каифул для разнообразия мы единогласно решили заглянуть и в подводное царство, где властвуют акулы. Подобно всем вэйлуксам такого класса, наш был оборудован как для воздушных, так и для подводных путешествий. Съемная крыша палубы и другие подвижные части корабля герметично закрывались с помощью крепежных болтов и резиновых прокладок. Погрузиться в глубь океана было не сложнее, чем сесть на твердую землю. Поскольку мы надумали «нырнуть» с высоты примерно двух миль, капитан получил указание уменьшать силу отталкивания очень медленно, чтобы корабль снижался постепенно и мягко коснулся воды через десять миль. Проделывая этот маневр, надо было поддерживать такую скорость, которая, хотя и была очень низкой для вэйлукса, все же позволила бы покрыть десять миль за десять минут. Когда на такой скорости наше «веретено» вошло в воду, удар в момент погружения был достаточно ощутимым — нас встряхнуло, девушки вскрикнули.
Сразу же выключив силу отталкивания и включив противоположную ей силу притяжения, превышающего земное, мы быстро опустились на большую глубину, несмотря на то, что наш аппарат внутри был наполнен воздухом. За окнами горели бортовые огни. Корабль неспешно двигался. Все собрались у окон салона, внутри которого было темно, воды же вокруг освещались так, что мы могли наблюдать за любопытными стайками подданных Нептуна, носившихся вокруг странного освещенного объекта. Путешествовавший с нами студент-ихтиолог не смог удержаться от восхищенных возгласов.
Внезапно в темноте за моей спиной раздался знакомый голос отца. Я подошел к нейму. Менакс не мог видеть меня в темноте нашего салона, я же явственно видел его в большом зеркале, так как у себя дома он стоял в освещенной комнате и его изображение четко передавалось неймом. Видно было не только принца, но и все, что находилось вокруг него, точно так же, как ночью человек через освещенное окно видит людей и предметы, находящиеся внутри дома, сам при этом оставаясь невидимым.
«Сын мой, — сказал Менакс, — острота новых ощущений не должна побуждать тебя действовать так неблагоразумно, как ты поступил сейчас, погрузившись в океан даже на такой маленькой скорости, как один вен (миля) в минуту. Боюсь, в твоем характере есть склонность к опрометчивым поступкам, которая в один прекрасный день может привести к плачевному результату. Не Инкал наказывает неблагоразумных, а Его нарушенные законы сами карают дерзкого. Будь осторожен, Цельм, будь осторожен!»
После того, как нам наскучила подводная часть пути, капитан начал постепенно увеличивать силу отталкивания, и вскоре вэйлукс выскочил из воды так же легко, как большой шар, наполненный воздухом. Поднявшись на несколько сот футов над поверхностью океана, мы открыли палубу, до того герметично закупоренную, и расселись на ней, нежась под лучами теплого солнца, наслаждаясь свежим океанским бризом, дувшим в попутном нам южном направлении.
Когда после полудня похолодало, мы снова закрыли палубу и поднялись высоко в небо, чтобы уменьшить сопротивление атмосферы и тем обеспечить наивысшую скорость. С той же целью вэйлукс двигался не по прямой, а, так сказать, зигзагами: сначала его направляли на юго-восток, к берегам Некропана, затем на юго-запад, в сторону Каифула. Это позволяло еще увеличить скорость за счет использования токов движения самой Земли. И хотя при этом расстояние значительно увеличивалось, возросшая скорость позволяла нам вовремя достичь цели и позавтракать уже дома.
Но тогда перед нами лежал Умаур, еще не ведавший о грядущих ошибках наших потомков, а мы стояли и смотрели на стремительно приближавшееся побережье, делясь впечатлениями о величественных горных грядах, которые наблюдали в телескопы*. (* Когда ваша наука приблизится, как это было в Посейдонии, к постижению божественного аспекта Природы, когда вместо восхождения к этой ключевой силе всей Природы — одической силе, используя синтез всех окружающих явлений, вы сумеете узреть свыше из одичности всю реку энергии, тогда вы, воплотившиеся вновь посейдонцы, получите все то, что имели в прошлом — вэйлуксы, нейм, телескопы и т. п. Телескопы Атла не были такими примитивными приборами, как сейчас. Можно было не только увидеть самую удаленную звезду, посылавшую луч слабого света сквозь глубины космоса, но настолько приблизить эту звезду, чтобы разглядеть даже такую мелкую деталь, как листок, лежащий на ее поверхности. Все это было доступно нашему зрению. Тебе трудно поверить в это, мой читатель? Запомни одно: свет есть не только отражение или преломление энергии некой субстанции, но еще и продолжение каждой субстанциональной формы, ибо существует лишь Единая Субстанция, несмотря на многообразие ее динамических изменений, которые ошибочно принимаются вами за разные субстанции. Но есть лишь ЕДИНАЯ СУБСТАНЦИЯ: Свет Арктура, скажем, есть продолженная субстанция этой звезды. Электричество, получаемое от машин, наоборот, является безличной, бесформенной силой. Можно заставить одно усиливать другое — и Бесформенное получит образ Сформированного. Теперь ты понимаешь принцип действия наших телескопов? Твоя мысль забегает вперед, и я уже слышу твой вопрос: «Есть ли жизнь на Марсе? А на Юпитере? На Сатурне, Венере?» Ну что же, мой друг, я не отвечу ни да, ни нет, ибо ты УЗНАЕШЬ это, когда вернется посейдонское понимание устройства природы. Ищи и обрящешь, но ищи правильно. Следуй крестообразным Путем.)
Мы рассматривали землю, куда, спустя тысячелетия, придут захватчики из Кастилии под предводительством Писарро и найдут здесь народ, называемый инками. Имя это хранилось в течение многих веков с того дня, когда их далекие предки, именовавшие себя детьми Инкала-Солнца, прибыли сюда, покинув погибавшую в водах океана Посейдонию.
В Умауре находились многочисленные карьеры, где посейдонцы добывали разнообразные полезные ископаемые. На огромных плантациях к востоку от горного массива были посажены рощи каучуконосов, хинных деревьев, а также многих других привезенных из Посейдонии пород, прижившихся и сохранившихся в современной Южной Америке. Если бы атланты не имели привычки высаживать растения за пределами своей страны, эти зеленые сокровища никогда бы не появились вне Атлантиды. Сегодняшние дикие леса из привычных для Южной Америки деревьев и кустарников — прямые потомки наших, их прародители выращивались на специальных плантациях для озеленения Умаура.
В те давние времена русло Амазонки по всему континенту было заковано в броню дамб, сток регулировала сеть каналов, а непроходимые ныне сельвы Бразилии представляли собой осушенную и возделанную землю и напоминали территории, прилегающие сегодня к Миссисипи. Однажды эта река — «Отец вод» разольется на севере по равнине, уровень которой сейчас еще высок, и ее не смогут сдержать никакие дамбы. И будет так потому, что многому суждено измениться в грядущие столетия. Так будет, ибо история повторяется; и не думай, читатель, что тебе удастся, воплотившись снова, наследовать сполна славу Атлантиды, избежав ее теневых сторон. Все движется циклами, но не по кругу, а по спирали, и, двигаясь по ней, с каждым витком мы поднимаемся выше, на более высокий план. Но то время, когда сбудется это предсказание и уже никто не сможет отрицать его, еще далеко впереди, на горизонте будущего, столь же далекого, как тот великий разлив Амазонки на горизонте прошлого.
Мы улетали все дальше и дальше от огромных садов, плантаций и домов Умаура на севере континента к диким пустыням его южной части, где в один прекрасный день мне суждено будет встретить свою судьбу. А отсюда — вновь на север, вдоль восточного побережья. Предоставляю тебе, мой читатель, самому вообразить жизнь и обычаи миллионов наших колонистов — умаури*. (* Название древней провинции Атлантиды до сих пор сохранилось в названии народа маори, или маури, населяющего острова Полинезии, острова Кука и Новую Зеландию. Существует теория, что маори пришли на эти земли до европейских колонистов в результате нескольких волн миграций.)
Вскоре мы добрались до Панамского перешейка, бывшего тогда шириной в четыреста миль, а затем до Мексики (Южной Инкалии) и до просторных равнин Миссисипи. Последние представляли собой пастбища, где посейдонцы разводили рогатый скот, удовлетворяя свои потребности в мясе. Когда тысячелетия спустя европейцы впервые пришли на эти земли, там привольно бродили огромные стада — дикие потомки древних пород наших животных. Буйвол, лось, медведь, олень и горная коза — все они из тех давних веков. Мне жаль наблюдать, как бессмысленно их истребляют, безусловно, такие древние породы следовало бы спасти.
Несколько веков спустя после описываемых мной событий в эти широкие долины пришли орды захватчиков на судах со стороны северного перешейка, о существовании которого в прошлом теперь напоминают Алеутские острова. Эти в большинстве своем полуварварские племена явились из Азии. (Я имею в виду не тех, на кого оказала влияние цивилизация Суэрна, и кто под именем семитских народов позднее сыграл такую заметную роль в истории.) Нахлынувшие в Инкалию варвары заняли равнины Северной Америки и район ее великих озер, но с наступлением следующего периода они исчезли с лица земли навсегда. Лишь любознательные археологи, спустя время раскопавшие их останки, констатировали: здесь жили строители курганов.
...Наш путь лежал еще дальше на север, туда, где сейчас находятся великие озера и где тогда располагались крупные месторождения меди, откуда мы добывали большую часть медной руды, а также серебра и других металлов. Здесь было холодно, гораздо холоднее, чем сейчас, так как эта территория лежала на самой границе отступающих ледников. Ледниковая эпоха завершилась гораздо позднее, чем до сих пор считали и все еще продолжают считать ученые.
К востоку находилось то, что в первые дни освоения европейцами Америки называли великими равнинами. Но во времена Посейдонии они имели совершенно иной вид, чем сейчас. Тогда эти места были не такими засушливыми и не столь редконаселенными, несмотря на более морозные зимы — из-за соседства с огромными ледниками. Озера Невады представляли собой именно озера, а не просто высохшую землю, покрытую бурой и содой. И воды Большого Соленого озера в штате Юта, размеры которого значительно превышали его нынешние, не были такими горько-солеными, как сейчас. Словом, на континенте было достаточно огромных хранилищ свежей пресной воды. По Большому Соленому озеру — внутреннему морю — плавали айсберги, оторвавшиеся от ледников его северного побережья. Аризона, эта чудесная сокровищница для геологов, скрывала в то время свои пустыни под чистыми водами большого моря. Мити — так мы называли его. И кругом зеленели сотни квадратных миль земель, не покрытых водой. На берегах Мити стояли многонаселенные города, достаточно крупные, и везде жили колонисты из Атлантиды.
Читатель, помнишь ли ты, что на одной из предыдущих страниц я обещал привести живописный текст, принадлежащий не моему перу? Настало время сдержать слово. Но прежде скажу: был один геолог, объявивший Аризону дном внутреннего озера или моря, существовавшего тринадцать тысячелетий назад, такого же по площади, как и наше море Мити. Наблюдая за эрозией и разрушениями скал в этом загадочном районе, он предположил, что пустыня Аризона, видимо, была дном огромного водоема, оставшегося со времен палеозоя от неглубокого океана, и что это озеро было безусловно «старше плиоцена и, возможно, существовало еще в меловую эпоху». Вот истинная история этого района. Нынешние ущелья и огромные каньоны возникли не в результате воздействия времени, воды или климата. Они образовались внезапно, при разрыве, расколе слоев земной коры, вызванном извержением вулкана, подобным извержению на Питах-Рок, которое я описал в первой главе книги, но гораздо более мощным. Красоты Аризоны и ущелье Большого каньона в Колорадо — следствие дикой пляски земной коры. Если приглядеться внимательнее к этой территории, то можно даже проследить параллельный ход потоков лавы в прямоугольнике между 32 и 34 градусами северной широты и 107 и 110 градусами западной долготы от Гринвича в районе гор Тэйлор и Сан-Франциско.
К ужасающей разрушительной работе стихии, в результате которой море Мити вылилось в Икслу (Калифорнийский залив), конечно же, прибавился кропотливый труд дождей и потоков во время тысяч зим, а также засух и пыльных бурь стольких же жарких летних сезонов. Они размягчали, шлифовали и бороздили неровные поверхности, придавая им еще более фантастические формы. Можно было бы приписать всю работу именно этим силам, забыв о резце главного скульптора — Плутона, как всегда, остающегося в тени. Именно так и поступил упомянутый геолог — отнес время существования озера к гораздо более раннему периоду, чтобы оставить промежуток времени, достаточный для выполнения такой титанической работы. Но он не прав — я своими глазами видел море Мити всего лишь двенадцать тысяч лет назад.
Ну, а теперь — обещанное описание этого места. Отрывок взят у современного автора, который настолько красочно живописует вид этого района, что мне захотелось разделить с моими читателями удовольствие от знакомства с ним. Вот слова майора армии США Д. У. Пауэлла:
«Мощные стены каньона идут далеко, в них видны глубокие ниши, скалистые утесы венчают обрывы, внизу же стремительно течет река. С первыми лучами солнца открывается все великолепие красных стен, лишь кое-где, там, где на них растет лишайник, отливающих зеленовато-серым. Река плещется меж ними, и каньон кажется прекрасной триумфальной аркой. А по вечерам, когда садится солнце и на каньон опускаются сумерки, красноватые и розоватые проблески, смешиваясь с зелеными и серыми оттенками, медленно переливаются в коричневый цвет, становящийся черным внизу. И тогда каньон видится темными вратами в царство мрака...
Мы лежали на дне этого ущелья и смотрели вверх сквозь расселину, видя лишь кусочек неба над головой — темно-синий полумесяц с двумя-тремя созвездиями, бесстрастно взирающими на нас сверху. Какое-то время я не мог заснуть, сказывалось возбуждение от прошедшего дня. Вскоре заметил яркую звезду, которая словно зацепилась за самый край нависавшего утеса. Она неторопливо оторвалась от скалы и поплыла над каньоном. Подобная драгоценному камню, сверкавшему сначала на самом краю каменной громады, теперь звезда передвинулась, и я удивился тому, что она не упала вниз. Она будто спускалась по известному одной лишь ей пути. Небо с ночными звездами простерлось над каньоном, как бы опираясь на обе его стены, давя на них своим весом...
Взошедшее утреннее солнце осветило всю неповторимую красоту этих стен. Края обрывов словно полыхали в огне, оставляя впадины в тени. Скалы, красные и коричневые, горящими языками вырастали из глубокого мрака внизу. И надо всем этим — буйство алого пламени. Контраст между ярким светом сверху, еще более ослепительным от светившихся красным скал, и мраком внизу, еще более густым от недоступных солнцу теней, увеличивал зрительно глубину страшного каньона. И путь наверх, в солнечный мир, казался невозможно длинным — а был всего в милю!»
Добавлю к этому, что похожие на башни пики, в те далекие времена со всех сторон обступавшие широкие воды Мити, не были столь величественны, как те, что пришли им на смену.
...После остановки в городе Толта, на берегах Мити, наш вэйлукс снова поднялся в воздух и полетел над озером Уи (Большим Соленым озером) к его дальнему северо-западному берегу, где возвышалась заснеженная трехглавая Питах-Уи. На самом высоком из ее пиков вот уже, наверное, пять веков стояло сооружение из массивных гранитных глыб, изначально построенное с двойной целью — для поклонения Ин-калу и астрономических расчетов, а в мое время служившее еще и монастырем. На эту вершину не вело ни единой тропинки, добраться туда можно было лишь по воздуху.
Примерно лет двадцать назад, считая с 1886 года от Рождества Христова, один бесстрашный американский исследователь открыл знаменитый Йеллоу-стонский регион и со своей экспедицией сумел дойти до Трех Тетонов в Айдахо*. (* Три Тетона расположены на северо-западе штата Вайоминг, но Вайоминг в то время не существовал, как самостоятельная территория, а был образован в 1868 году из территорий штатов Айдахо, Дакота и Юта. Небольшая часть Йеллоу-стонского Парка находится в Айдахо. — Королевский Справочник Соединенных Штатов.) Эта трехглавая гора и есть Питах-Уи атлантов. Профессору Хайдену, прибывшему к подножию тех высоких пиков, удалось после неустанных попыток достичь величайшего из них и совершить на него первое в наше время восхождение. На его вершине он обнаружил строение из гранитных глыб без крыши, о чем и оставил такую запись: «Гранитные обломки свидетельствовали о том, что их не касались в течение одиннадцати тысяч лет». И отсюда он сделал напрашивающийся логически вывод, что именно столько времени прошло с момента постройки этих гранитных стен. Что ж, я знаю, что профессор прав: он исследовал постройку, действительно возведенную руками посейдонцев сто двадцать семь с половиной веков назад. Я также знаю, что Хайден сам был когда-то посейдонцем и занимал пост в правительстве атлантов — он представлял корпус ученых, лаборатории которых располагались у Питах-Уи. Так что кармически он должен был вернуться к месту своих давнишних трудов. Знай профессор об этом, наверняка проявил бы к Трем Тето-нам еще больший интерес.
Наш вэйлукс сел на площадку возле храма Уи как раз, когда наступила ночь. Было очень холодно, что неудивительно, ведь мы находились на севере, к тому же на большой высоте. Но монахи внутри огромного здания из мощных глыб, плотно пригнанных друг к другу, никогда не ощущали холода, так как всякий раз при необходимости атланты черпали энергию из Наваз, Ночной Стороны. Главной причиной нашей остановки было желание поклониться Инкалу, когда он взойдет над горой следующим утром, и потому всю ночь яркие лучи рубиновых прожекторов корабля оповещали тех посейдонцев, кто мог посмотреть в нашу сторону, что здесь находится императорский вэйлукс.
Совершив на восходе ритуал поклонения, мы вновь поднялись в воздух и на этот раз взяли курс на восток, чтобы посетить медные рудники Посейдонии в районе современного озера Верхнего. Добравшись до них и на электрических платформах проехавшись по лабиринтам многочисленных галерей и тоннелей, мы уже собирались уезжать, когда управляющий шахтами подарил каждому из нас по предмету из закаленной меди. Мне достался инструмент, похожий на современный карманный нож, который я хранил всю жизнь, неизменно восхищаясь его искусной закалкой, благодаря которой режущая кромка не тупилась и оставалась такой острой, что этим ножом можно было даже бриться. Посейдонцы действительно были непревзойденными мастерами в ныне утерянном искусстве закалки меди.
В ответ я подарил управляющему самородок из чистого золота. Он спросил меня, откуда сокровище, и, получив ответ, уважительно заметил: «Любой образец со знаменитого месторождения на Питах-Рок будет высоко цениться таким старым шахтером, как я, твой слуга, тем более, что его приносит мне в дар сам первооткрыватель». Так я попытался отблагодарить шахтерские кирку и лопату, прославившие на весь цивилизованный мир открытую мною в юности золотоносную жилу.
Посовещавшись, мы решили не забираться слишком далеко на север, так как каждый из нас хотя бы однажды уже видел снежные просторы Арктики, а остались еще на одиннадцать дней в Инкалии, отдыхая и знакомясь с огромной территорией, где — мы, естественно, еще не знали об этом — однажды англосаксами будет создан великий Американский Союз. Говорят, история повторяется. Я верю, что это именно так. Безусловно, новые расы идут как бы по следам рас ушедших. Одна из самых важных и известных в то время североамериканских колоний Посей-донии располагалась западнее великой горной цепи, известной ныне как Скалистые Горы, поэтому величие Америки и впредь будет поддерживаться, в первую очередь, именно западными и юго-западными штатами Американского Союза.
Человек любит селиться в красивых местах, он любит те земли, где Мать-Природа настроена к нему дружелюбно, одаривая его в изобилии легко добытым урожаем, а значит там, где почва плодородна. Поистине, не найти было для этого земли лучше той, что лежала на западе и юго-западе древней Инкалии. Вдоль океана и вглубь горного массива Сьерра-Невада располагалась провинция, не уступавшая по кра-
соте краю вдоль берегов Мити. И сегодня это место еще сохранило часть былого очарования, хотя пейзаж теперь иной: на мили вокруг — лишь движущиеся пески, кактусы да мескитовые деревья, ящерицы-молохи, гремучие змеи да степные собаки.
Перед возвращением в Каифул для разнообразия мы единогласно решили заглянуть и в подводное царство, где властвуют акулы. Подобно всем вэйлуксам такого класса, наш был оборудован как для воздушных, так и для подводных путешествий. Съемная крыша палубы и другие подвижные части корабля герметично закрывались с помощью крепежных болтов и резиновых прокладок. Погрузиться в глубь океана было не сложнее, чем сесть на твердую землю. Поскольку мы надумали «нырнуть» с высоты примерно двух миль, капитан получил указание уменьшать силу отталкивания очень медленно, чтобы корабль снижался постепенно и мягко коснулся воды через десять миль. Проделывая этот маневр, надо было поддерживать такую скорость, которая, хотя и была очень низкой для вэйлукса, все же позволила бы покрыть десять миль за десять минут. Когда на такой скорости наше «веретено» вошло в воду, удар в момент погружения был достаточно ощутимым — нас встряхнуло, девушки вскрикнули.
Сразу же выключив силу отталкивания и включив противоположную ей силу притяжения, превышающего земное, мы быстро опустились на большую глубину, несмотря на то, что наш аппарат внутри был наполнен воздухом. За окнами горели бортовые огни. Корабль неспешно двигался. Все собрались у окон салона, внутри которого было темно, воды же вокруг освещались так, что мы могли наблюдать за любопытными стайками подданных Нептуна, носившихся вокруг странного освещенного объекта. Путешествовавший с нами студент-ихтиолог не смог удержаться от восхищенных возгласов.
Внезапно в темноте за моей спиной раздался знакомый голос отца. Я подошел к нейму. Менакс не мог видеть меня в темноте нашего салона, я же явственно видел его в большом зеркале, так как у себя дома он стоял в освещенной комнате и его изображение четко передавалось неймом. Видно было не только принца, но и все, что находилось вокруг него, точно так же, как ночью человек через освещенное окно видит людей и предметы, находящиеся внутри дома, сам при этом оставаясь невидимым.
«Сын мой, — сказал Менакс, — острота новых ощущений не должна побуждать тебя действовать так неблагоразумно, как ты поступил сейчас, погрузившись в океан даже на такой маленькой скорости, как один вен (миля) в минуту. Боюсь, в твоем характере есть склонность к опрометчивым поступкам, которая в один прекрасный день может привести к плачевному результату. Не Инкал наказывает неблагоразумных, а Его нарушенные законы сами карают дерзкого. Будь осторожен, Цельм, будь осторожен!»
После того, как нам наскучила подводная часть пути, капитан начал постепенно увеличивать силу отталкивания, и вскоре вэйлукс выскочил из воды так же легко, как большой шар, наполненный воздухом. Поднявшись на несколько сот футов над поверхностью океана, мы открыли палубу, до того герметично закупоренную, и расселись на ней, нежась под лучами теплого солнца, наслаждаясь свежим океанским бризом, дувшим в попутном нам южном направлении.
Когда после полудня похолодало, мы снова закрыли палубу и поднялись высоко в небо, чтобы уменьшить сопротивление атмосферы и тем обеспечить наивысшую скорость. С той же целью вэйлукс двигался не по прямой, а, так сказать, зигзагами: сначала его направляли на юго-восток, к берегам Некропана, затем на юго-запад, в сторону Каифула. Это позволяло еще увеличить скорость за счет использования токов движения самой Земли. И хотя при этом расстояние значительно увеличивалось, возросшая скорость позволяла нам вовремя достичь цели и позавтракать уже дома.
Комментариев нет:
Отправить комментарий