УИЛЛ Л. ГАРВЕР - " БРАТ ТРЕТЬЕЙ СТЕПЕНИ " ГЛАВА 17. НАПОЛЕОН ВЕЛИКИЙ

ЭЗОТЕРИЧЕСКИЙ  РОМАН

УИЛЛ  Л.  ГАРВЕР



БРАТ  ТРЕТЬЕЙ  СТЕПЕНИ

Это рассказ о человеческом  выборе

 и об огненной устремлённости души

к единственному верному пути,

 ведущему в Царство Божие, Царство Света, -

к Служению человечеству

Глава 17 .    НАПОЛЕОН  ВЕЛИКИЙ 

   Прошли две недели - две недели быстрых переходов и сосредоточения сил. Мы вступили на историческое поле битвы под Ватерлоо. Я служил хирургом при германском главнокомандующем - генерале фон Крале, под началом которого было 400 тысяч солдат. Кругом царили дисциплина и муштра. По ночам в течение недели Иола регулярно связывалась со мной из палаток секретного совета при новом Наполеоне. Войска противников теперь стояли друг против друга, и ни у кого не вызывало сомнения, что уже следующий день станет свидетелем такой резни, какой свет еще не видывал.

Приближалось время очередной связи. У меня была важная информация для Иолы, поскольку на протяжении всего дня я читал мысли германского генерала. К вашему удивлению, я приобрел способность ясновидения что позволило мне видеть его мысленные образы. Пробило 10 часов принял удобную расслабленную позу под одеялами и, как только устроился, голос, идущий как бы изнутри моей гортани, произнес: «Все хорошо».

«Все хорошо», - отозвался я мысленно.

«Сначала изложи свою информацию», - услышал я в ответ.

Чувствуя ток, исходящий из меня, и зная, что Иола сейчас пассивно ждет сообщения, я активизировался и мысленно произнес:

«Фон Краль ударит завтра утром, если не случится ничего непредвиденного. Он повторит схему битвы при Марафоне: наступая слабым центром, маскируя свои силы, сосредоточит войска на флангах; позволит Наполеону проникнуть в самую сердцевину, заманив его в ловушку, устроенную, в отличие от Ватерлоо, в тылу. Ловушка представляет собой глубоко вырытую траншею с острой изгородью сзади. Когда французы пройдут в центр, он окружит их по бокам и с тыла и всех уничтожит. Никому пощады не будет вплоть до полного истребления. Таков его план. Все говорят, что его армия насчитывает 400 тысяч солдат. Он сам возьмет на себя командование правым флангом, а Френштайн возглавит левый. Если вы не готовы противостоять этой стратегии, то скажите слово - и восточное зелье превзойдет все оружие в мире».

Закончив, я перешел в пассивный режим. Ток пошел в обратном направлении, и я услышал:

«Мы не станем применять подобные средства. Люди есть ни что иное, как орудия кармы, и мы - агенты Владык - не можем изменить то, что должно произойти по злой воле отдельных лиц или групп. Мы можем лишь контролировать, направлять, удерживая события в определенных границах, и довести до уготованного конца этот ужасный вихрь кармического возмездия. Что посеешь, то и пожнешь. Ни Владыки, ни сам Бог не вправе отменить или обойти Закон. Когда наступит час, обозначающий границы этого возмездия, а эти люди будут продолжать свое неповиновение нашему приказу, мы сможем действовать, ибо тогда результат оправдает средства. Но мы не будем предпринимать никаких действий, пока не получим разрешение от тех, кому известны эти границы, - от Эраля и Сен-Жермена. А теперь я иду с докладом к Наполеону. Будь готов получить ответную информацию в полночь».

Связь прервалась, и я уснул, настроившись на пробуждение в 12 часов. В назначенное время я проснулся и почувствовал движение потока энергии, как и прежде.

«Все хорошо» - прозвучал позывной сигнал.

 «Все хорошо», - ответил я.

«Наполеон - занятный человек. Он старается казаться бесстрашным и невозмутимым, но не может обмануть око, способное видеть и толковать его мысли. Мое донесение он выслушал с предельным вниманием, но при этом его бледные щеки слегка покраснели, губы сжались, глаза загорелись, выдавая волнение. Затем он посмотрел на меня с восхищением и спросил, какими силами я владею. Я отказалась обсуждать это, и он понял, что лучше не настаивать. Как ни странно, Наполеон не является членом Братства, но знает о его существовании, как и о том, что его члены обладают огромными сверхъестественными силами. Он говорит мало, однако для меня не секрет, что он прекрасно осознает: его сила поддерживается не только нами. Интуиция не обманывает его, хотя и смутно, он ощущает покровительство невидимых Владык.

Теперь я изложу тебе план, что созрел в его мозгу. Он сформирует мощный центр и лично возглавит его. Аналогичным образом будут сформированы мощные фланги. Между флангами и центром расположатся незначительные силы прикрытия, которые противник сможет легко прорвать. Фланги будут стоять на месте, а вот центр с прикрытиями станет продвигаться вперед, но только до тех пор, пока обе боковые линии прикрытия не окажутся развернутыми так, что спиной к спине встретят неприятеля и слева, и справа. Когда германцы прорвутся сквозь прикрытия, наш-центр стремительно развернется в единый фронт. Фланги захлопнутся с обеих сторон, образовав захват. Пощады не будет. Твоя безопасность в руках высших сил, они позаботятся о тебе и скажут, что делать. А теперь спокойно отдыхай, доброй ночи. Следующий сеанс связи в 5 утра».

«Спокойной ночи», - ответил я.

Некоторое время я лежал, думая о плачущих вдовах, о сиротах и опустошенных домах, об искалеченных, изуродованных людях и нерожденных детях, что всегда сопутствует жестокой войне. Почему люди упорствуют во зле и несправедливости? Почему позволяют корыстным лидерам толкать их на беспричинное убийство своих же братьев? Почему на Земле не может царствовать братство, наполняя ее миром и любовью? Почему людям домашний очаг и веселье праздников не милее бастионов и полей сражений?

Затем мои мысли обратились к религии, и я задался вопросом: «Как могут верующие во всемогущего Господа Бога считать, что Он дает молчаливое согласие на эту кровавую бойню? Нет, Бог тут ни при чем. Что бы человек или народ ни посеял, то он и пожнет. Закон причины и следствия вечен и непреложен. И даже сам Господь Бог не может обойти или нарушить его. Пока люди сеют семена, которые, прорастая, приводят к войнам, войны будут продолжаться. Нельзя простить следствия, к которым привели злые помыслы и поступки. Их можно искупить и исчерпать только страданиями. О, пусть эта ужасная бойня поглотит все ростки зла. Пусть черная туча, нависшая над миром, рассеется и духовный свет наполнит все сердца добротой и любовью, какую проповедовал смиренный и скромный назарянин Иисус. Пусть люди задумаются, почему война разразилась не среди народов многонаселенного Востока, хотя Запад то и дело провоцировал их на это своими интригами, не между язычниками стран восточного полушария, а среди так называемых христианских народов, которые, восхваляя имя Господа нашего на словах, порочат его своими деяниями».

Наконец, я заснул и увидел во сне грядущее сражение. Но мое внимание приковали к себе не столько толпы вооруженных людей, топчущих землю, злобно калечащих и убивающих друг друга, сколько нечто более ужасное, присутствовавшее на поле битвы. Воздух над ним был полон зловещими созданиями - полулюдьми, монстрами, чьи рты и руки были в крови, а черты невыносимо омерзительны. К каждому упавшему телу слетались дюжины этих вампиров, чтобы насытиться истекающей из него кровью. И чем больше крови они выпивали, тем ненасытнее становилась их жажда. А потом, искупавшись в человеческой крови, они разражались демоническим смехом и начинали драться друг с другом.  И над этим кровавым месивом я увидел менее многочисленные сонмы духов в белых одеждах, созерцавших разгорающееся внизу побоище.

Внезапно я пробудился от сна; к моему удивлению надо мной склонился генерал фон Краль.

- Колоно, - сказал он, - сейчас же идите в мою палатку.

Недоумевая, что бы мог означать этот ночной визит, я посмотрел на часы, быстро оделся и последовал за генералом. Была половина пятого утра, приближалось время выхода на связь с Иолой. Дойдя до палатки, расположенной рядом с моей, генерал сказал:

-Доктор, у нас есть все основания считать, что наш лагерь полон шпионов. Я не знаю, кому доверять. У меня есть важное донесение, которое нужно срочно доставить королю. Вам я верю и хочу, чтобы вы отвезли эту депешу. Возьмите коня и отправляйтесь в Берлин как можно быстрее. Или идите на станцию и поезжайте специальным поездом. Так или иначе, действуйте, не теряя ни минуты. - Генерал вручил мне пакет, и я поспешил к ожидавшей меня лошади.

Вскоре все пикеты, расставленные по дороге в Берлин, остались позади. Возле узкой полосы леса я на мгновение придержал коня, чиркнул спичкой и увидел, что часы показывают без пяти минут пять. Даже в такой ситуации мне нельзя было пренебречь связью с Иолой, поэтому я свернул в лес, остановился, спрыгнул на землю и, заняв удобное положение под деревом, сосредоточил все свои мысли на сестре. Почти тотчас же пошел поток энергии и последовал вызов:

«Все хорошо»

«Все хорошо», - мысленно ответил я.

«Говори первый», - предложила Иола.

«Я сейчас на пути в Берлин с донесением королю от фон Краля. Я не смогу вернуться и информировать тебя. Можешь мне что-нибудь посоветовать?»

«Я спрошу у Сен-Жермена, он только что возвратился», - ответила Иола. Связь прервалась, поток энергии ослаб, но не совсем прекратился. Прошло несколько минут, прежде чем он стал пульсировать, как прежде, и я услышал голос Иолы:

«Твой пакет запечатан?»

«Да».

«Приложи его ко лбу, я прочитаю текст», - велела сестра.

Я выполнил ее указание, и она начала читать:

«Завтра Наполеон будет разбит. В следующий раз солнце взойдет над

уже порабощенной Францией. Победа за нами. Да здравствует король!

Никогда больше восклицание «Свобода!» не раздастся на территории Европы. Одержав здесь победу, я проследую к Парижу, разрушу его, сравняю с землей, а на руинах посею чертополох. Отправьте тотчас же Фредерика занять свой трон и посмотреть другую столицу».

«Это все, - сказала Иола, - можешь продолжать свой путь. Силы, оказывающие тебе покровительство, благодарят тебя за это донесение. До свидания».

«До свидания».

Связь прекратилась. Я вскочил в седло, вернулся на дорогу и поспешил в Берлин, где за быструю доставку пакета получил похвалу от короля.

И вот уже два дня я находился дома у доктора Ранкеля, не имея ни одной весточки от Иолы. На мои настойчивые попытки связаться с ней мысленно ответа не было. Неужели что-то случилось?

Быть может, она ранена? Стараясь успокоить себя, я решил ждать развития событий. Но вечером второго дня мною опять овладел страх, так как по городу поползли слухи, будто французы отступают с большими потерями, а фон Краль преследует их форсированным маршем на Париж. В Берлине все пришло в движение: играли оркестры, повсюду гремели салюты, фейерверки освещали улицы, толпы ликующих мужчин и женщин заполнили площади.

«Неужели действительно произошло то, о чем говорилось в доставленном мной донесении?-спрашивал я себя, без устали меряя шагами комнату. - Может быть, этим объясняется молчание Иолы? Может быть, она убита? Но разве мог Сен-Жермен ошибиться?» Задавая себе эти вопросы и вновь давая волю сомнениям, я запер дверь и стал ждать 10-ти часов. Желание во что бы то ни стало услышать весточку с фронта привело меня к решению принять порошок и связаться с Эралем в Париже, если Иола не ответит. Я помнил предостережение о неминуемой смерти, коли во время сеанса меня кто-нибудь потревожит, но был уверен, что в течение часа этого не случится. Наконец, наступило 10 часов. Сев на легкий стул, я сосредоточил всю свою умственную энергию на Иоле, страстно желая поговорить с ней. И - о радость! - тут же почувствовал пульсацию потока в голове. Моя дорогая сестра передавала:

«Мы на марше днем и ночью. Из-за необходимости дополнительных контактов с другими связниками мне пришлось на время отложить наши сеансы, ибо в них пока нет острой нужды. Я чувствую по состоянию твоего ума, что ты очень волновался последние два дня. Позволь мне вновь предупредить тебя: не волнуйся и не предавайся сомнениям и страхам, что бы ни происходило, воспринимай все спокойно. Не позволяй беспокойству или эмоциям завладеть тобой. А теперь слушай, что случилось.

Мы разбили германские войска почти полностью. Генерал фон Краль убит, а его солдаты разбрелись, кто куда. В настоящее время мы стремительно движемся на Берлин. Слухи о нашем поражении ложны ираспространяются намеренно. Не заблуждайся относительно этого. Передай всем братьям приказ уйти из города, так как мы располагаем информацией, полученной по психическому каналу, что германцы сами разрушат столицу при нашем приближении. Твоя мать теперь здесь, она - член нашего тайного совета. Из донесений к ней твоего отца, находящегося сейчас на востоке, известно, что русские войска одержали победу и продвигаются на юг, располагая силами в 600 тысяч солдат. Максимилиан убит, его место занял Вивани. Все теперь зависит от Наполеона, который, как нам кажется, пока что является единственным инструментом, через который могут работать невидимые силы. Сен-Жермен полностью контролирует его и накануне битвы отдает ему тайные приказы. В наши планы входит завоевать всю Германию, свергнуть короля с трона. Мы доберемся до Берлина сегодня ночью, и уже следующим утром его жители узнают о-нашей победе. Предупреди об этом всех братьев и присоединяйся к нам. На сегодня все. Любовь моя, живи с миром».

Связь прекратилась. Я немедленно передал сообщение доктору Ранкелю, который, в свою очередь, быстро связался со всеми членами Братства. Мы едва успели сделать это, ибо город узнал правду еще до восхода солнца.

Люди, охваченные паникой, пытались бежать и поджигали свои дома. В ту ночь победоносная армия Наполеона была встречена морем пожаров. Король и все роялисты тоже бежали, вместе с ними покинул город доктор Ранкель. Социал-демократы, бывшие тайными союзниками французов и принявшие лозунг «Вся Европа - единая республика», попытались спасти столицу, но безуспешно. Многочисленные пожары сделали свое дело, и к рассвету значительная часть Берлина лежала в руинах.

Тайный совет, состоявший теперь из двенадцати человек, занял уцелевший дом, окруженный двойной охраной, куда никто не мог проникнуть без особого распоряжения одного из членов совета. Меня пропустили в здание по указанию Иолы, и вскоре я наконец-то увидел ее. Сестра встретила меня поцелуем и провела в свою комнату. Каждому члену совета было выделено отдельное помещение, а для разъездов - собственный экипаж, чтобы ничто не мешало их работе.

- Можно ли мне повидать матушку? - спросил я, вспомнив, что и она находится здесь.

- Все члены совета сейчас работают порознь, за исключением супружеских пар, так что ты вряд ли увидишься с ней, - сказала Иола. - Тем более, что она уже не та твоя земная мать, какую ты знал прежде; теперь она - член высокой Третьей степени.

Зная оккультные правила, которые необходимо выполнять каждому, кто хочет управлять своей индивидуальной энергией, я не показал разочарования, ибо был убежден, что все, что ни прикажут Владыки, является наилучшим. В тот вечер мы с Иолой допоздна наслаждались общением, а утром продолжили путь на восток.

Наполеон на белом коне скакал впереди. За ним следовали двенадцать золоченых дворцовых карет с членами совета. На каждой карете был герб, в центре которого красовалась пятиконечная золотая звезда - знак того, что эта армия действительно находится под покровительством могущественных сил. Офицерская охрана следовала по обе стороны вереницы экипажей, в каждом из которых сидел один человек. Лишь мы с Иолой ехали вместе. И наша карета возглавляла кортеж, как сказала сестра, по особой просьбе Наполеона. Под торжественные звуки песни «Свобода» мы проследовали через спаленный город. Унтер-ден-Линден - главная улица Берлина утратила вчерашнюю красоту, многие ее дома превратились в черные руины.

Еще в начале пути Наполеон подъехал к нашей карете и, обнаружив в ней меня, стал пристально рассматривать, как мне показалось, с неудовольствием.

- А, у мадемуазель появилась компания, - вяло произнес он.

- Месье Колоно, - представила меня Иола.

Когда прозвучало мое имя, лицо Наполеона смягчилось, он поблагодарил меня за неоценимую службу и сделал комплемент относительно наших экстрасенсорных способностей и достоинств моей попутчицы.

- За все благодарите Братство, - сказал я.

Он с нескрываемым интересом посмотрел на меня, но не произнес ни слова в ответ. Затем, повернувшись к Иоле, поинтересовался:

- Мадемуазель позволит мне изредка ехать рядом, когда она не будет занята?

- Спросите об этом Сен-Жермена. Я полностью подчиняюсь ему, - с некоторым колебанием ответила Иола.

Лицо Наполеона вновь заметно омрачилось.

- А что, здесь всем руководит Сен-Жермен?

- Да, - подтвердила Иола, не испытывая ни страха, ни малейшего благоговения перед этим человеком, явно пытавшимся продемонстрировать свое превосходство.

- Ну что ж, посмотрим, - сказал он многозначительно. - А мне казалось, что правлю здесь я. - Командующий резко рванул поводья и поскакал вперед.

- Неужели и этот Наполеон, как его тезка - предшественник, будет ослеплен тщеславием и из эгоистических побуждений неправильно использует предоставленную ему возможность?- высказала свои опасения Иола. - Неужели он думает, что велик сам по себе? Ни один человек не может быть велик сам по себе. Он становится таковым, когда выражает волю большинства. Лишь те, кто это понимает, воистину велики. Сей-час большинство людей жаждет свободы, и если Наполеон правильно воспользуется данными ему преимуществами и станет для большинства тем, чем является голова для тела, только тогда величие ему обеспечено.

- Дорогая, я уверен, что он просто-таки сражен тобою, - сказал я не без некоторого укола ревности. Большие карие глаза Иолы взглянули на меня с укоризной.

- Никогда не позволяй ревности зарождаться в твоем сердце. Пусть оно останется чистым и добрым, иначе в нем не будет места для благодати, - мягко упрекнула она.

Ближе к вечеру офицер вручил нам записку через окно кареты. Иола передала ее мне, и я узнал почерк своей матери. Текст гласил: «Граф де Сен-Жермен, находящийся в настоящий момент в восточных войсках, приказывает тебе через твоего отца, который только что связался со мной, чтобы ты как можно скорее отправлялся в Вену. Ты знаешь свой долг. Не теряй времени. Твоя мать и сестра Нина».

- Вот мы и опять расстаемся, - сказал я Иоле. - Мне велено срочно уезжать. Как бы там ни было, долг превыше всего.

- Ты прав, мой благородный брат, - ответила она с улыбкой, нежно целуя меня. - До свидания.

Выйдя из кареты, я послал эту записку Наполеону, и тот, подъехав и вопросительно посмотрев на меня, спросил:

- Кто этот граф Сен-Жермен?

- Король духовных адептов.

- В таком случае свяжитесь с ним сейчас же и сообщите ему мое мнение, что в это время в будущем году не останется никаких королей.

Мне не составило труда догадаться о скрытом смысле его реплики, но я предпочел не отвечать. Через час мой экипаж уже спешил в юго-восточном направлении. Прибыв в лагерь восточной армии, я незамедлительно явился в отдельную группу секретного совета, где меня встретил Сен-Жермен, как всегда, серьезный, даже строгий. В своих личных апартаментах он вручил мне два письма. В первом говорилось:

«Наполеону Марлеону. Подчиняетесь ли вы все еще тем, кто вас создал таковым, какой вы есть теперь, тем, кого я представляю, или стремитесь возглавить империю, став узурпатором? Не позволяйте ложной гордости и суетному тщеславию ввести вас в заблуждение. Мы сделали вас тем, что вы есть, и мы же можем совершить обратное. Мы выбрали вас как свой инструмент, и только наша сила поддерживает вас. Вы получите такую славу и почет, о которых только может мечтать человек, поэтому вам лучше верой и правдой служить нам. Нас не интересует ни величие, ни земное могущество. Нам важен результат. Мы довольствуемся тем, что работаем скрыто и незаметно для окружающих, лишь бы только желаемая цель была достигнута. И поскольку вы являетесь нашим инструментом, вам следует вести себя в определенных рамках, подчиняясь нашим приказам. Вся территория Европы южнее Балтийского моря и западнее Днепра должна стать единой свободной республикой со столицей в Париже. Все короли и престолы должны пасть ради того, чтобы править стал сам народ. Вас изберут первым президентом, если будете подчиняться нашим приказам. Вы принимаете это условие? Да или нет? Если да, ваша звезда продолжит подниматься. Нет - ее ждет закат. Ipse dixit.* (лат. Я сказал) Сен-Жермен».

Второе послание предназначалось Альваресу. В нем было всего две строки: «Если Наполеон ответит «нет», сделайте так, чтобы его разбил удар. Сен-Жермен». Оно было написано на особой бумаге с впечатанным мистическим знаком.

- Доставьте это немедленно, - велел Сен-Жермен. - Альварес будет уже на месте, когда вы приедете. Ему известно содержание сообщения, но оно должно стать для него официальным разрешением. Как только Наполеон даст ответ, передайте его Альваресу.

Я тотчас же отправился обратно во французскую армию, которая теперь наступала на Варшаву, сметая все на своем пути. Король Германии остановился в Польше и, получив подкрепление из 200 тысяч русских солдат, ожидал битвы под Варшавой. Английские союзники под предводительством Нельсона двигались на север, к русской столице. Наполеон же располагал, считая новых рекрутов, 400 тысячами солдат и энтузиазмом, который всегда присущ победителям. Когда я прибыл и вручил ему письмо, он мгновенно изменился в лице, повернулся ко мне и произнес жестким голосом, исключавшим возражения:

- Передайте вашему руководителю мой ответ: нет! - Очевидно, радостные известия с фронтов о победах и новые солдаты, присоединяющиеся к нему по всей Франции и Европе, изрядно питали его раздувающееся тщеславие. - Если я и он («я» Наполеон поставил на первое место) можем быть друзьями и союзниками, прекрасно. Но если мы можем быть таковыми при условии беспрекословного подчинения приказам вашего Сен-Жермена, тогда наши отношения должны быть прерваны. Правлю здесь я.

- Это ваш официальный ответ?

 - Да.

- Хорошо, так и передам. - Поклонившись, я уже хотел было выйти, но он окликнул меня и спросил:

- Что вам известно об этом Братстве?

- Все, что я знаю, так это то, что его члены обладают могуществом, стоят выше смерти и знают будущее. Если они примут решение свергнуть вас, никакая сила на земле не спасет от этого. 

- А известно ли вам, что в моих руках здесь жизнь двенадцати членов вашего совета?

- Но ведь и ваша жизнь висит на волоске! - ответил я дерзко.

- Они что, угрожают мне? - На лице командующего появилась ироничная ухмылка.

- Не более, чем вы угрожаете им.

- Передай своему начальнику, что я бросаю ему вызов. Я возьму ваш совет в качестве заложников, дабы принудить его к миру, а та, которую ты любишь, станет моей королевой. Ступай!

Не говоря ни слова, я вышел и направился в расположение тайного совета, где и нашел Альвареса. Вручив ему второе послание, я пересказал разговор с Наполеоном. Адепт выслушал все с непроницаемым лицом, велел мне не покидать лагеря, ждать вызова командующего и ушел.

В тот вечер Наполеона разбил паралич, и вскоре меня спешно вызвали к нему. Войдя в комнату, я приказал всем приближенным, суетившимся вокруг впавшего в беспамятство вождя, удалиться и послал за Альваресом. Он приблизился к парализованному и, положив ладони на его сердце и голову, вернул в сознание, затем, сев подле, спокойно посмотрел на него. Когда удивительные глаза адепта встретились с глазами Наполеона, больной устало спросил:

- Что это значит? Ведь это - не паралич. Это вы напустили на меня какие-то злые чары?

- Глупец, - сказал адепт, - разве можно так относиться к силам, определяющим судьбы?

Командующий долго и пристально смотрел на собеседника горящими глазами, но тот спокойно выдержал этот взгляд.

- По какому праву вы берете на себя права Господа нашего? - спросил, наконец, Наполеон.

- По праву божественного просветления и многих тысяч лет работы во имя людей, - ответил Альварес.

- А вам известно, что по моему приказу вы и все члены совета, находящиеся здесь, будут казнены через час?

- Вам не удастся отдать такой приказ. Но даже если бы вы и смогли, он не будет выполнен. Здесь действуют силы, которые, хоть и невидимы, но настолько велики, что никакие ваши войска не в состоянии их одолеть.

- Шарлатаны всегда делают громкие заявления и таинственные намеки, только никогда не могут показать свое могущество, - надменно заявил Наполеон.

Вместо ответа адепт склонился над больным, протянул руки и поводил ими над его головой. И - может быть впервые в жизни - в глазах Наполеона появилось испуганное выражение.

- Остановитесь! Скажите, какими дьявольскими чарами вы обладаете? - воскликнул он, торопливо и не очень внятно произнося слова.

- Силами Господа, - спокойно ответил адепт.

- Я... я рассмотрю ваши требования... Конечно, если то, что вы говорите, правда. Только можете ли вы это доказать?

- Частично, - улыбнулся Альварес.

- Так предъявите мне свои доказательства! - раздраженно велел Наполеон.

- Спите! - скомандовал адепт. Больной сразу закрыл глаза и начал дышать ровно. Альварес поднялся, но прежде чем уйти, отдал мне распоряжение: - Скажите ему, когда он проснется совершенно здоровым и изменит ответ Сен-Жермену, что я уехал, дабы помочь взойти его звезде, приблизить момент, в который восхищенный народ провозгласит его великим.

Несколько часов командующий, глубоко дыша, продолжал спать. Согласно приказу, я никого не впускал и постоянно следил за ним. Около трех часов дня его дыхание начало замедляться. Оно все угасало и угасало, пока совсем не исчезло, и Наполеон впал в транс, внешне похожий насмерть.

«Так, - сказал я сам себе, - сейчас он ушел далеко». Зная природу этого его состояния, я дал строгие распоряжения не шуметь поблизости от дома. Утром, пока он все еще находился в трансе, я послал за Иолой. Она присутствовала при его пробуждении часом позже. При первых же проблесках сознания Наполеона стало заметно, что он изменился. Посмотрев на Иолу с приятной улыбкой, он сказал:

- А, это вы, сестра моя. Видите, я снова здоров. - Все последствия удара действительно исчезли. Легко встав, командующий повернулся ко мне и распорядился:

- Отправляйтесь сейчас же к Сен-Жермену и скажите ему, что все хорошо, я получил нужные доказательства. А вы, мадемуазель, останьтесь. Мне нравится ваша компания, - добавил он, обращаясь к Иоле в то время, когда я поклонился и пошел к выходу.

- Поскольку вы примкнули к Сен-Жермену, я теперь ваша сестра и не покину вас, - ответила Иола.

Прошло пять лет. Нет смысла подробно описывать эти годы кровопролития, смывшего грехи, накопившиеся в Европе. Достаточно сказать, что Наполеон, который теперь являл собой величайшего военного гения, продвинулся со своими войсками вперед, встретил и разгромил под Варшавой войска русско-германского альянса. На третий день кровавой битвы германский король был убит, город взят, и Наполеон с триумфом присоединил Польшу к вновь провозглашенной республике Европа. Затем, повернув на север, он уже собрался пойти по следам Бонапарта на Москву, но по приказу Сен-Жермена повернул на юг, разбил неприятеля на Днепре, провозгласив западный берег реки восточной границей республики. Теперь победоносного генерала называли Наполеоном Великим, чтобы историки могли отличать его от не менее известного предшественника.

Монархические Австрия и Италия, вначале ради собственной безопасности присоединившиеся к франко-английскому союзу, позже, встревоженные возрастающим могуществом Наполеона Великого, выступили против него. Однако, тщетно. Их войска перешли на сторону Наполеона в борьбе за европейскую демократию. И во всей этой огромной республике, простиравшейся от Днепра и Геллеспонта до восточного мыса Ирландии и от Средиземного моря до Балтийского, была провозглашена свобода.

Наполеона чествовали как освободителя. По совету Сен-Жермена, который продолжал держаться в тени, он в дипломатических целях сначала отказался выдвигать свою кандидатуру на президентский пост, но народ потребовал этого, и всеобщим голосованием Наполеон был избран президентом. В Париже в присутствии представителей множества государств состоялась его инаугурация. Был сформирован Великий Парламент Свободы, и новое столетие ознаменовалось принятием новой конституции. Газеты всего мира пестрели яркими заголовками, рассказывая о ней, а в самой республике ее расклеили на всех перекрестках, и ораторы говорили о ней на всех углах. В ней, в частности, говорилось:

«Воззвание двадцатого столетия.

Каждый человек рожден свободным и является полноправным хозяином природы. Если кто-нибудь присвоит себе больше, чем ему положено, он должен будет заплатить штраф или возместить эквивалент.

Нерушимо право каждого на владение и пользование землей и всеми ее природными ресурсами. Ни правительства, ни люди не должны посягать на это право.

Налоги должны взиматься таким образом, чтобы уравнивать все неравенства, возникшие из-за особых привилегий, захваченных некоторыми людьми, ибо никто не должен иметь привилегий.

Мужчины, женщины и дети, отдельно или в целом, должны иметь равное право ходить, делать и поступать, как они хотят, если этим они не наносят ущерба своим собратьям или любым созданиям, не приносящим вреда.

Настоящим провозглашаются свобода, правда, справедливость и братство.